Мультяшка

Максим впитывал в себя каждый незначительный штрих, малейшую деталь, изменения, произошедшие в Мире за это время. Их почти не было, но в то же время, их было сотни, тысячи. Немного подстригла волосы и изменила оттенок, сейчас они отливали тёмным, насыщенным шоколадом. По сравнению с тем, когда Максим видел Миру последний раз, она поправилась, но всё равно смотрелась худенькой, отчего ноги казались длиннее. А на носу появились веснушки.

Кто-то может возразить, что невозможно увидеть с такого расстояния. Возможно! Если лицо до боли любимое, увидишь всё.

Мира медленно повернулась, смотрела долгие минуты, превратившиеся для Максима в бесконечность, неисчислимую и жестокую, и рванула к нему, оставляя следы на мокром песке, врезаясь со всего маха, падая в его объятья.

Глава 39. Мирослава

Как же не хотелось вставать! Как бы рано вечером Мирослава не ложилась, вернее, пыталась лечь, ранний подъём давался с огромнымтрудом. Мира открыла один глаз, потом второй, поморщилась, выругалась про себя, зато от души, потянулась и пока лень не взяла верх, опустила ступни на пол, сползая с кровати, стекая с неё, чтобы оказаться сначала на коленях, ощутив структуру дерева, а уж потом начать вставать.

Немного пришла в себя под струями холодного душа, ловя ртом воду, сплёвывая её, мечтая только об одном - завернуться в полотенце и нырнуть под покрывало ещё часов на шесть, восемь.

Солнце ещё не взошло над горизонтом, а Мира уже стояла у служебного входа и ждала торговцев свежими морепродуктами, рыбой, фруктами и овощами. Какое-то время она доверяла этот процесс служащим и, как оказалось, зря. Никому нельзя доверять, если хочешь получить качественный результат. Мира эта усвоила и теперь каждое утро, засветло, стояла у дверей и сама выбирала самое свежее и лучшего качество - другой товар её попросту не устраивал. В конце - концов, она платила достаточно, чтобы рассчитывать на это и не терпела попыток обмануть или желание подсунуть не лучший на побережье, а то и просроченный товар. С такими торговцами она прощалась сразу, без второго шанса. Скоро у Мирославы появилась репутация не только щёдрого покупателя, но и жёсткого дельца. Слава была местечковая, не выходящая за бухту и из среды местных торговцев, но и этого хватало Мире, чтобы попытки обмануть прекратились, и появилось уважение в глазах конкурентов.

Её ресторан был камерным, как она мечтала когда-то. Огромная веранда с видом на волны и золотистый песок, два небольших зала на случай непогоды или желаний клиентов, большая зона для детей, и, конечно, много мороженого - шведский стол мороженого. Дети приводили сюда родителей в надежде полакомиться от всей души, родители были уверены в качестве продуктов, профессионализме работников и тёплой, приветливой, почти домашней обстановке. Влюблённые парочки приходили вечерами, заказывали вино и любовались на закат, Мира потратила не один вечер, выбирая именно это место, вид должен был быть идеальным. А пожилые пары навещали ресторанчик по утрам, смотря на волны, снующих людей по пляжу, наблюдая жизнь, радуясь ей и чашке ароматного напитка.

В своё время Мира сбилась с ног, разыскивая подрядчиков, закупая оборудование, изучая местное законодательство, тонкости кухни, внедряя свои блюда, Мирослава даже цветы в огромных кашпо по периметру веранды выбирала сама и сама же ухаживала за ними. К вечеру она валилась с ног, а утром снова, ещё до восхода солнца, хмурила брови, цепко рассматривая товар, потом отправлялась на кухню и ещё до появления рабочих начинала трудовой день.

Она многого добилась, а мечтала ещё о большем. Большего было достичь легко, только протянуть руку, к её услугам будут лучшие менеджеры, повара уровня «бог» сочтут за честь сотрудничать с Мирославой, маркетологи просчитают любой ход, боги рекламы решат любую информационную задачу. В то, что так и будет у Миры не было никаких сомнений, и она не отбрасывала эту возможность, но хотела добиться всего сама, насколько это получится, но сама. В итоге, проделанной работой Мира оставалась довольна, не позволяла себе останавливаться и ставила перед собой новые задачи.

Но ночами, когда Мире не удавалось уговорить себя заснуть, ей приходилось признаваться себе, что виной её амбиций, пусть и частично, была тоска.

Тоска по Максиму. Максу. Максиму Аркадьевичу. Любому из его ипостасей.

Она скучала по Максиму Аркадьевичу, вспоминала их знакомство, сжатые губы и оценивающий взгляд, как смотрелся в большом кресле управляющего и как ни на секунду не выходил из этой роли, когда находился на рабочем месте. Помнила его курящим в кабинете дедушки, просматривая страницы договора, или сидящего в углу дивана, в излюбленной позе, подложив ногу под себя, устроив ноутбук на коленях.