Муха в розовом алмазе

- Боюсь, что уже не в желудке, - вздохнул я и, останавливая попутную машину, замахал рукой.

***

Отмытая муха выглядела обиженной. Поэтому, наверное, и молчала. Закопав ее под яблоней, мы сели решать, что делать дальше. Милиция, по всей вероятности, уже сообщила Наталье, жене Веретенникова об исчезновении мужа, и поэтому возвращаться в город и объясняться с ней мне вовсе не хотелось. Заплаканное лицо, ничего не понимающие дети с круглыми глазами, кинжальные взгляды тещи - это слишком. Тем более, я верил, что все обойдется. Ведь обходилось же раньше?

- Ты рассказал другу, откуда мог быть добыт алмаз? - спросила Анастасия, рассматривая камень без всякой брезгливости.

- Да, рассказал... Сказал, что он, возможно, с пятой кумархской штольни, - ответил я, сев на диван, на котором Баклажан собирался разверзать брюшную полость Веретенникова.

Задумчивая Синичкина была просто прелесть.

- А когда Баклажан его прижмет, он все выложит?

- Конечно. И я бы выложил. Жизнь - это жизнь, а стекляшка, даже с мухой внутри - это стекляшка. Любопытная, но стекляшка.

Синичкина задумалась.

- Значит, сейчас они уже на пути к твоему Кумарху...

- Они? Ты думаешь, что Баклажан не распотрошил Валерку?

- Не думаю.

Я представил Веретенникова лежащим в гаражном боксе с разверстым животом. На куче хлама. Замасленные коробки передач, цилиндры, сидения с вылезшими пружинами и он. Бледный, смертельно испуганный.

- Очень бы хотелось в это верить, - почернел я.

- Если Валерий не дурак, вряд ли у тебя есть дураки в друзьях, то он должен был догадаться, что его единственное шанс спастись - это сказать Баклажану, что хорошо знает место, где розовые алмазов навалом.

- В расчете на то, что Баклажан кинется за ними и на меня там наткнется?

- Да. И этот бандит туда поедет. Точно поедет. Поедет убить двух зайцев. И алмазов набрать и на живца словить всех тех, кто знает о розовых алмазах. В Москве и Подмосковье последнее сделать достаточно хлопотно. Особенно если у милиции есть твой фоторобот.

- Уверен, что Валерий сказал этому гаду о месте жительства алмазов, проговорил я, подумав. - А что касается друзей не дураков, то ты жестоко ошибаешься. Кого, кого, а умных в друзьях у меня никогда не было. Не люблю умных, потому как человек не может быть умным по определению, а если он умный, то значит либо совсем дурак, либо обманщик и лицемер. Кто-то сказал, что ума в природе не бывает, а бывают разные количества глупости.

- Философ ты доморощенный. Сом Никитин говорил, что тебя водкой не пои, дай потрепаться.

- Понимаешь, молчу много, - ухмыльнулся я. - Вот и болтаю, когда прорвет.

- Да уж... - проговорила Анастасия, пристально меня разглядывая. Выглядела она на все сто.

"Если женщина тебя так разглядывает, считай, что ты у нее уже в постели", - подумал я. И, заулыбавшись, начал торить тропку в упомянутом направлении:

- Завтра я поеду выручать друга, и, может быть, погибну...

- Я поеду с тобой!

- Нет! - отрезал я твердо. - Не хочу греха на душу брать! Да и себя жалко: такие, как ты, под фанфары только и подводят.

- Возьмешь! - придавила меня девушка гипнотическим взглядом. Возьмешь! Я тебе пригожусь.

- Пригодишься? - прищурился я, не подчинившись ее глазам. - Тогда другое дело...

И, неспешно закурив, продолжил подготовку почвы для более близкого знакомства:

- Может быть, выпьем на дорожку? Дорога дальняя, несколько суток на самолетах, машинах и ишаках добираться придется. Давай, расслабимся по полной программе?

- В постельке, да? - прочитала Синичкина мои мысли. - Страстные поцелуи, пламенные объятия, трогательные признания?

- Ага... - проговорил я, взяв шелковую лапку девушки в ладонь.

- Не-а. Я так не хочу, - покачала она головой, высвободив руку. - Давай сделаем по-другому. И ты, и я знаем, что близость между нами рано или поздно случится. Но давай постараемся, чтобы это случилось как-то необычно... Как смерть наоборот. Давай приближаться друг к другу шаг за шагом...

- Романтичной любви хочется? - спросил я в сердцах, поняв, что за тело, извините, за сердце Анастасии, придется бороться ежедневно и, может быть, не один день.

- Чего мне хочется, милый, тебе тоже предстоит со временем узнать. Если, конечно, захочешь.

-Уже хочу.

- Какие вы все мужчины простые! Ну, неужто ты не можешь что-нибудь необычное придумать?

- Я всю жизнь придумывал женщин, а они оставались самими собой. Жестокими, расчетливыми, бездушными и всякое такое. И вот, под старость, я, наконец, решил отказаться от этой дурной привычки и тут же услышал: "Придумай что-нибудь про меня!" Ладно, ну а просто так попить шампанского тебе слабо?

Анастасия согласилась. Рассматривая ее аленькие губки бантиком, я неожиданно вспомнил, что разговариваю с собственной невольницей. И подбоченился, как, турецкий паша, раздумывающий на пороге гарема, какую из наложниц выбрать на ночь. А девушка, углядев перемену в моем восприятии действительности, лишь пожала плечами:

- Ну, если ты хочешь без настроения, давай, начинай.

И, стянув с себя маечку, села на кровать.