Мудрость толпы

– Я пришлю его к вам позже. Нам нужно сперва перемолвиться словечком – как сжигатель со сжигателем, вы понимаете.

– Уверен, что он сможет меня нагнать. – Лео похлопал тростью по своей фальшивой ноге. – Я теперь хожу не особенно быстро.

– Не хотелось бы вмешиваться в ваши мужские военные дела, но все же – одно слово совета, генерал, прежде чем вы выступите навстречу славе. – Судья запрокинула голову назад, глядя на него вдоль носа. – Не проигрывайте. А теперь, кто-нибудь, разотрите мои гребаные ноги! Во всяком случае, можете начать с них, а дальше двигаться выше.

…По крайней мере, те ужасные голоса наконец умолкли – по крайней мере, Лео их больше не слышал, когда хромал обратно к лестнице. Кроме того, который плакал; этот продолжал тихо всхлипывать.

Гловард догнал его и зашипел в ухо:

– Она хочет отдать Савин под суд…

Лео отшвырнул свою трость, ухватил здоровяка за отворот куртки и навалился на него, прижав к стене.

– Ты думаешь, я этого не заметил, мать твою растак?

– Я мог бы ее предупредить…

– Ни в коем случае. Ты соберешь всех, на кого можно положиться, и, не мешкая, выступишь вместе со мной, чтобы присоединиться к Народной Армии.

Гловард потрясенно уставился на него. Словно до этого момента он толком не видел Лео, а теперь это наконец произошло, и увиденное ему совсем не понравилось.

– Но как же… твои дети…

Лео снова пихнул его к стене, шипя сквозь сжатые зубы:

– Если Савин сбежит, Судья поймет, что мы нарушили уговор, и все будет кончено! Нужно, чтобы она мне доверяла – по крайней мере, до какой-то степени. Это единственная возможность, если мы хотим, чтобы наш план сработал!

– Он прав, – тихо сказал Юранд, просовывая трость Лео между ним и Гловардом и используя ее как рычаг, чтобы их разделить. – У нас нет выбора.

Разумеется, Юранд видел, что это необходимо. Он никогда не был сентиментален.

– Савин сама этого захотела, – отрывисто сказал Лео. – Ей следовало знать, к чему это может привести.

Он выхватил из руки Юранда свою трость и заковылял вниз по лестнице. Лязг его железной ноги гулко отдавался под золоченым потолком.

– Что, я должен был отказаться? – Он дернул подбородком в сторону лозунга у подножия лестницы. – Послать Судью туда же? Да мы бы все оказались на скамье подсудимых еще до заката!

Позади него Юранд тяжело вздохнул.

– Может быть, еще окажемся.

Этот недоделанный заговор

Вик пробиралась по улице, состоявшей из массы отпечатков ног в снежной каше. В канавах и возле дверных порогов лежали островки покрытого черной коркой снега. Как всегда, она шла против толпы, раздумывая обо всем, что могло пойти не так.

Конечно, она широко расставила сети, сколачивая этот недоделанный заговор. У нее не было другого выхода, иначе это бы просто не сработало. И сети принесли ей таких людей, каким она по своей воле доверилась бы в последнюю очередь. Савин Брок – безжалостная интриганка, с которой можно только надеяться никогда не иметь общих дел. Ее муж Лео, из-за чьей опрометчивости одна попытка государственной измены уже провалилась. Капрал Танни, известный в курильнях шелухи и игорных домах своей невероятной похвальбой и невероятной же трусостью. Его прихвостень Желток, который, если судить по их короткому знакомству, являлся одним из глупейших людей в истории человечества. Ну и, наконец, центральная фигура всего предприятия – король Орсо, рожденный с серебряной ложкой, запихнутой в зад так глубоко, что можно было видеть ее конец, когда он зевал. Вик надеялась только на его прислужницу, четырнадцатилетнюю девчонку, которую он взял к себе в услужение, когда она работала прачкой в борделе. Возможно, хоть она помешает ему совершить какую-нибудь роковую оплошность.

Единственным, кому она по-настоящему доверяла, был Огарок – и именно его она постаралась держать как можно дальше от всего этого.

Все жестокие уроки, полученные ею в лагерях; все ее тщательно выверенные риски и расчеты; вся ложь, которую она нагородила, чтобы держаться вместе с победителями, – все это пошло псу под хвост за один-единственный момент глупости.

Она остановилась на углу, чтобы отряхнуть грязный снег с ботинок, а также чтобы, воспользовавшись моментом, бросить осторожный взгляд через плечо.

Тот здоровенный ублюдок в капюшоне все так же околачивался на другой стороне улицы. Лица не было видно, если не считать клочковатой седой бороды на массивном подбородке. Сперва она боялась, что он следует за ней; теперь она была в этом уверена. Было в его позе что-то такое, что ей совсем не нравилось, – он стоял, слегка скособочившись на левую сторону. Как будто пытался спрятать оружие, слишком большое, чтобы его спрятать.