Мудрость палача

Вчера пришло сообщение из Нью-Йорка. Там подтверждался перевод денег в Варшаву, осуществленный по поручению банка Аркадия Тальковского. Сообщение из Варшавы, полученное сегодня утром, оказалось менее приятным. Выяснилось, что наличные деньги были перевезены на Кипр в филиал известного английского банка, где и были выплачены получателю. Проведенная в Варшаве проверка подтвердила, что деньги были получены на Кипре представительством крупной английской компании.

В свою очередь, Корниенко передал изъятые из тайника фотографии генералу Потапову. Машков доложил о проверке, проводимой в различных городах страны, где проживали бывшие сотрудники Первого главного управления КГБ СССР. Собрав все материалы, Потапов отправился на доклад к руководству. Директор слушал его молча и хмуро. Только известие о тайнике и обнаруженной на даче погибшего Лосякина крупной сумме денег заставило его недовольно скривить губы. Конечно, ему было неприятно, что его бывший заместитель оказался столь непорядочным человеком, но гораздо большим поводом для его печальных раздумий стало совсем другое: почему Лосякин сумел так удачно устроить свои дела, наладить контакты с нужными, влиятельными людьми, тогда как он, директор, сидел в своем чиновничьем кресле и не мечтал даже о половине тех денег, что нашли у его заместителя.

Потапов доложил о поступивших из Нью-Йорка и Варшавы сведениях. После чего показал фотографию погибшего генерала, на которой он стоял рядом с банкиром Тальковским. Директор долго и мрачно разглядывал фотографию. После чего поднял голову.

– Так чего вы хотите?

– Вашего разрешения на встречу с Тальковским, – пояснил Потапов.

– Зачем? – спросил хозяин кабинета. – Вы же сами говорите, что на Кипре деньги получали представители английского банка. Какие претензии у вас есть к Тальковскому, кроме этой фотографии?

– Они были хорошо знакомы с Кириллом Сергеевичем, – возразил Потапов, – кроме того, у генерала была найдена очень крупная сумма денег. Даже в своем тайнике он держал сумму гораздо меньшую, чем та, которую обнаружили в салоне его автомобиля. Я считаю, что все эти факты говорят сами за себя. Возможно, что, прибегая к услугам наемного убийцы, Лосякин вел игру не на стороне Тальковского, а против него. Мы не можем исключить ни один из вариантов.

– Мне придется доложить об этом Премьер-министру, – решил директор, – слишком громкие факты. Я не могу скрывать такие материалы.

– Отложите до завтра, – попросил Потапов, – а сегодня разрешите мне поговорить с Тальковским.

– Считайте, что вы получили мое разрешение, – выдавил директор и тут же торопливо добавил: – Но учтите, что это разрешение только на разговор. Никаких угроз, никаких предложений о сделках. Учтите, что ваш разговор может быть записан. Он очень опасный человек.

– Учту, – угрюмо ответил генерал.

Получив разрешение на разговор с Тальковским, Потапов позвонил банкиру в его приемную. Однако вежливый женский голос пояснил, что Аркадия Леонидовича нет сейчас в стране, но можно оставить для него сообщение. Потапов даже растерялся. Он точно знал, что Тальковский в городе. Поэтому он более настойчиво попросил девушку все-таки соединить его с банкиром.

– Его нет в Москве, – повторила вышколенная секретарша. После августовского кризиса все руководители крупных банков либо сменили телефоны, либо не отвечали на звонки разгневанных клиентов. Банк Тальковского устоял, однако он никогда не подходил к телефону – ни до кризиса, ни после. Звонившие могли оставить сообщение, а банкир затем решал, стоит ему перезванивать или нет.

– Передайте Аркадию Леонидовичу, что ему звонил генерал Потапов из Федеральной службы безопасности, – хмуро попросил генерал, – и постарайтесь найти его сегодня днем.

– Оставьте, пожалуйста, свой номер телефона, – она была идеальным секретарем.

Потапов продиктовал номер телефона и бросил трубку. Тальковский перезвонил ровно через три минуты – по телефону правительственной связи. С одной стороны, не желая портить отношения с генералом ФСБ, банкир поспешил перезвонить ему. Как никто другой, он знал, как важно иметь хорошие отношения с правоохранительными органами. Это было особенно важным для наиболее состоятельных и влиятельных людей в государстве, которые были и наиболее уязвимыми с точки зрения закона. С другой стороны, воспользовавшись телефоном правительственной связи, он не отказал себе в удовольствии подчеркнуть степень своего влияния.

Не получившие своей доли при дележе государственного имущества во времена «большого хапка» начала девяностых, прокуроры и судьи, сотрудники разведки и контрразведки, офицеры милиции, следователи считали себе обделенными и униженными. Даже таможенники или налоговые инспекторы жили в тысячу раз лучше, делая огромные деньги на своей службе, тогда как следователям и прокурорам просто не разрешали доводить дело до суда, если оно обещало быть прибыльным, закрывая его еще на стадии предварительного следствия.