Мудрецы и поэты

Черкасов ему импонировал независимостью и прямотой суждений, тем, что не ленился напоминать об ответственности человека перед собой, перед природой, перед прошлым и будущим. Из Черкасова он на этот раз выписал совсем немного – относительно того, что трудности общения между людьми исчезнут с воспитанием всесторонне развитой личности. Выписал также возникшую у него в связи с предыдущей собственную мысль о том, что искусство должно упрощать общение людей друг с другом, значит, ненормально то положение, при котором считается нормальным, что литературные, музыкальные вкусы личности принадлежат к самой интимной стороне ее психики. Черкасов, в сущности, тоже не давал ничего нового, он был более компилятором. Правда, компилятором способным, но не нужно забывать, что слово «компиляция» проистекает от латинского «грабить», – иногда бывает полезным вникнуть в первооснову слова.

Но Черкасов стимулировал его собственную мысль, причем мысль, принадлежащую к поэтической стороне его сознания, он это чувствовал, и он хорошо, крепенько поразмышлял, прогуливаясь по балкону, и кое-что счел нужным записать. Он размышлял об очищающей роли жизненных невзгод, о борьбе света и тьмы, веры и безверия, истины и обмана, о различии науки и искусства: наука анализирует, а искусство синтезирует гармоническую личность, о соотношении национального и всемирного, современного и вечного и еще раз убедился, что истинно национальное обязательно будет и всемирным, а истинно современное – вечным. Если копнуть поглубже, увидишь, что справедливым и разумным всегда считалось одно и то же. Людмила говорит, что если копнуть поглубже, то убедишься, что во все времена люди имели по две ноги, любили есть и не любили голодать. И в этом видна мать, та тоже не могла без гипербол. Что ни говори, а наследственность… Но воспитание довлеет. И в случае Людмилы это сказалось. Выросла она честной и трудолюбивой девушкой. Но чрезмерно возбудима, несдержанна – от этого никуда не денешься. И здесь материнская кровь. И трудолюбие – как у матери – часто переходит в бессмысленное копошение.