Мудьюг

— Сейчас у нас есть Красная армия, и нас боятся капиталисты. А в 1918 году мы были еще слабенькими: царская война многое разрушила в нашем хозяйстве, фабрики и заводы в те годы останавливались. Капиталисты знали обо всем этом и хотели силой раздавить Советскую власть, мечтали и нажиться на этом деле: хотели забрать в свои руки северные леса, бакинскую нефть, угольные шахты… Ну, одним словом, хотели все наши богатства заграбастать и поставить свою власть вместо Советской. Окружили они нас со всех сторон, и нам, как ни мало было у нас силы, пришлось защищаться.

Дядя Саша помолчал. Ребятишки притихли.

— Видите,— начал он снова,— около устья Северной Двины маленький продолговатый островок? Вы не смотрите на него, что он такой маленький,— на детскую туфельку похож. Он «удаленький»! Это он и есть остров Мудьюг.

Ребячьи глазенки прилипли к карте, как будто бы увидели на ней то, о чем начал рассказывать дядя Саша. А тот, помолчав, продолжал:

— Комаров на острове летом бывает видимо-невидимо,— тучи! Ни одной ночи там не проспишь спокойно — съедят, закусают. Местность болотистая, безлюдная… Островок низенький, в средине острова —лесок… Унылый остров, невеселый!.. Зима на севере долгая. Занесет все снегом, и ничего-то кругом не видно…

Когда началась война с немцами, царские войска ставили на острове пушки, укрепляли его, чтобы не пропустить в устье Северной Двины неприятельских кораблей. Строили-строили укрепления, так и недостроили…

А когда мы прогнали царя, распустили его войско,— война кончилась. Устроили свою власть — рабочую. Тогда у меня были еще обе ноги… Эх, и хорошо было на обеих ногах ходить!..

В 18 году (в июле) стало известно, что идут в наш край англичане, французы, и все — на больших кораблях. Я тогда в Архангельске работал,— партия приказала мне. На острове Мудьюг начали мы тоже устанавливать пушки… Послали туда меня и рабочих да матросов. Назначили командира из царских офицеров, да он, каналья, обманул нас, а потом изменил… 1 августа 1918 года, часа в два дня, мы увидали на море иностранные корабли.

— А зачем они приехали?— переспросила Ниночка Рыбинская, давно забывшая свои кубики и внимательно слушавшая.

— А затем, Нинуся, чтобы отнять нашу советскую землю, прогнать нашу рабочую власть и чтобы лес наш увезти даром. Я ведь говорил вам про лес? Вот они на него и точили зубы!

— Разве точат зубы?—усомнился Вовка.

Тут вмешалась в разговор тетя Оля.

— Ты, Саша, рассказывай проще: объясняй такие мудреные слова, как оккупация, интервенция.

— Мама! Призываю тебя к порядку!.. А ты рассказывай, папа, дальше. Рассказывай!—затормошил отца Юрик.

А дальше было вот как. Начну снова и по порядку: 1 августа 1918 года, рано утром, над островом Мудьюг появился неприятельский гидроплан[1] и стал раскидывать листовки. Мы их читали. Капиталисты писали, что идут спасать Россию от большевиков. Обещали все нам дать. А если не сдадимся, обещали каждого из нас повесить.

— Дудки! — думаем мы.— Мы не воробьи, и нас на мякине не обманешь. А нужно вам сказать, ребятишки, что к этому времени мы подналадили несколько батарей: были у нас две батареи, — по четыре орудия в каждой.

— А большие пушки были у вас, дядя Саша? Далеко стреляли?

— Шестидюймовые были пушки. Была и третья батарея, да не успели мы замаскировать своих батарей!

— Как это замаскировать?

— А спрятать, чтобы ни с корабля, ни с аэроплана их не было видно. Не успели мы. Понял? А все из-за того, что в нашей команде были изменники-белогвардейцы…

Ну, вот… Когда аэроплан набросал нам разных дурацких бумажек, он улетел. Мы стали смотреть в море,— не видно ли кораблей. Их не было. Все-таки мы стали на вагонетках подвозить снаряды к орудиям. Думаем, — аэропланы летали неспроста. А сзади наших батарей были склады, где хранился порох, снаряды. Ждали мы кораблей до половины дня и, наконец, далеко-далеко на море увидали эскадру — шел крейсер, а от него дым тянулся длинной полосой. Вокруг крейсера вертелись миноносцы[2] и шел еще транспорт с войсками.

— Когда мы увидели неприятеля, спросили по телефону штаб в Архангельске,— стрелять или нет? Нам ответили, что мы не должны стрелять первыми.

— Кругом была измена!..

— Смотрим,— а к острову Мудьюг на полном ходу идет крейсер. Мы дали ему сигнал: «Остановись, а то будем стрелять».

— Ну, и что же? — не вытерпел Алеша Черногоров.

— Послушался он нас и остановился. Бросил в море якорь. А в это время над нами залетало целых шесть самолетов…

— Все они у нас высмотрели!..

— Пока мы митинг устроили, крейсер постоял-постоял, а потом поднял якорь, да назад.

Крейсер бросил в море якорь.