Му-му возвращается из ада

Он с удовольствием затянулся, выпустил вперёд жёлтый дым самосада и посмотрел на дорогу, по которой на телеге ехал мужик в картузе.

Важно перешла дорогу гусыня с гусятами.

На плетень взлетел жёлтый с чёрным петух и закукарекал. Но Герасим этого не услышал, потому что был глухонемой.

Пролетела по небу цапля. Герасим посмотрел на цаплю и тяжело вздохнул.

На колени к нему запрыгнула полосатая кошка. Герасим осторожно, но твёрдо сбросил кошку вниз. Он больше не хотел привязываться к животным.

Кошка обиделась и стукнула хвостом по земле.

Подъехал мужик на телеге, слез и подошёл к Герасиму. Герасим его узнал. Это был Бориска хромой, барынин человек. На Бориске были надеты сапоги, синие штаны в чёрную полоску, красная рубаха в белый горох, зелёная жилетка и чёрный картуз с лакированным козырьком. Из-за уха Бориски торчал цветок из перьев. На груди висел до блеска начищенный латунный театральный бинокль.

Герасим знал, что вещи на Бориске все чужие, что он просто одолжил их у дворовых, чтобы нарядным съездить в деревню и отодрать кого-нибудь из деревенских баб на сене.

Бориска вынул из кармана жестянку монпасье, поддел ногтем крышечку, вытащил красный леденец, посмотрел на просвет и закинул в рот.

– На, угощайся, – он протянул баночку Герасиму.

Герасим поплевал на козью ножку, засунул окурок за ухо, вытер пальцы о грудь и взял конфету.

– Барыня приказывали, чтоб ты возвращался, – прочитал Герасим по губам Бориски.

– М-м-м, – он отрицательно помотал головой.

– Это ты барыне мычи коровой, а мне сказали тебя взад привезть и амба! Полезай в телегу, черт глухонемой.

Герасим посмотрел на Бориску так, что Бориска попятился и чуть не выронил монпасье.

– Ты че смотришь?! А вот я тебя кнутом! – он выхватил из-за пояса кнут и размахнулся.

Но рука Герасима взмыла над головой как птица и перехватила верёвку. Кнут намотался ему на запястье. Герасим дёрнул. Бориска полетел на землю. Герасим отшвырнул кнут в сторону, поставил Бориске босую мозолистую ногу на грудь и нажал.

Хромой закричал от боли и ужаса. Но Герасим не услышал его, потому что был глухонемой.

ГЛАВА 2 НА СЕНОВАЛЕ

Бориска лежал на сеновале с Нюркой. Нюрка прикрыла наготу расписным платком и, открыв рот, слушала, как Бориска рассказывает про городскую жизнь.

Хромой почесал внизу живота:

– Едим мы обычно фрикасе и бланманже.

– Чегой-то фрикасе?! – Нюрка охнула.

– Из Франции в кастрюле привозят, – объяснил Бориска. – А ещё пьём мы шампань пузыристую… Из бутылок с золотыми горлышками… Пьёшь её гадину, а она обратно лезет через нос… Я про тебя барыне расскажу, она тебя к себе возьмёт и будешь тоже все это жрать и пить…

– Неужто она тебя послушает?

– Она только меня и слушает. Я при ней первый советчик… любимый… Поворачивайся задом, я тебе по-французски покажу…

– Ой!… Штой-то больно по-французски…

– Зато культурно… Как у маркизов…

Бориска застегнул штаны. За окном чердака стемнело. Высыпали яркие звезды и на небе засияла полная, отливающая зловещим багровым светом, луна.

Бориска перекрестился и поплевал три раза через плечо.

– Свят-свят, – забормотал он, что-то вспомнив. – Ой, не люблю я полнолунию. Она меня страшить пуще всего живого. Круглая луна призываить к себе всех мертвяков из-под земли.

Нюрка перестала заплетать косу и сказала испуганно:

– Чиво такую страсть к ночи говорите?..

– Так потому, что ночью это все и происходит… Днём при солнышке-то, они спокойно лежат в могилах и разлагаются на скелетов.

– Уй!..

– А вот ночью, как луна-то вылезет, – Бориска показал руками круг, – они, нечисти и поднимаются из своих гробов, и всех, кто им попался, душат, – он схватил себя руками за горло, высунул язык, вытаращил глаза и покраснел.

– Х-рр! Х-рр! Хыр!

Нюрка закрыла лицо руками и зажмурилась:

– У-юй! Не пужайте меня! Уж очень я больно сильно ужаснулася!

Бориска замер на секунду, а потом закатил глаза, свалился плашмя спиной на сено и задрыгал ногами как эпилептик:

– Хрры-ы… – и замер.

Нюрка, убрала ладонь, посмотрела одним глазом и заскулила.

– И-и-и! Ой, мамочка! И-и-и!

Бориска поднял вверх руки и сел руками вперёд, как он сел бы, если бы был покойник.

Нюрка вскочила на ноги и хотела бежать, но Бориска открыл глаза и улыбнулся.

– Шутю.

– Ох, и напужали… Я чуть не умерла!

– Чувствуется, – Бориска поводил носом. – Это ж разве напужал! Вот у нас во дворце знаешь, как все пужаются?!.. Кажную ночь в полную луну, по одному человеку пропадает!

– Как же?!

– А вот так же! У Герасима глухонемого была собачка-поводырь плюгавая. А барыне не ндравилось, как она брехала… её брехня не ндравилась… От её брехни у нашей барыни болела башка. Мингрел! – Бориска поднял вверх указательный палец. – Французский вирус болит в башке! – Тут… – он показал на висок. – И тут… – он потрогал затылок.