Мстительный дух (ЛП)

— Это означает малефикарум, — сказал Брор Тюрфингр, ткнув красным большим пальцем в сторону Таргоста. — Мертвец пытался поднять упыря из Нижнего Мира и облачить его в плоть этого человека.

— Упрощенное толкование, — заметил Рубио, вскинув руку, чтобы упредить нарастающий гнев Брора, — однако, по сути верно.

— И это у него был не первый раз, — прорычал Брор. — Посмотрите на порезы. Ни запинок, ни ошибок. Он уже так резал раньше. На слишком многих других телах, много раз. Этому повезло, что здесь оказались мы.

Локен оставил их и вернулся к Крузу и Каину, стоявшим на коленях возле тела Сергара Таргоста.

Магистр ложи лежал на спине, капюшон сорвало проходящим модифицированным зарядом Караяна. То, что осталось от головы, представляло собой раздробленное месиво из растекающейся мозговой ткани и погнутых металлических фиксаторов. На лоскутах кожи и фрагментах черепа болтались костяные крючки. Один глаз превратился в размазанный кусок разорванной взрывом плоти, другой — в налитую кровью сферу, из которой капали красные слезы.

— Слишком легкий конец для тебя, — сказал Локен.

—  Самус здесь, — произнес Таргост и сел.

Круз отшатнулся, упав на пол, а кулак магистра ложи врезался в горло Каина, разрывая замки горжета голой рукой. Бывшему Железному Воину не хватало воздуха, чтобы закричать, пока изуродованная мертвая тварь выдирала у него из горла жилистые мясистые трубки.

Брызнуло катастрофическое количество крови. Жизнь обрывалась.

Каин рухнул назад, тщетно силясь остановить поток, а Таргост поднялся на ноги. Изуродованное место, где ранее помещалась его голова, заполнилось черным пламенем, смутно напоминавшим по форме череп.

—  Самус — человек рядом с тобой, — произнес он.

«Царица Савская» яростно пылала, из разорванного нутра «Грозовой птицы» поднимались бурлящие столбы густого черного дыма, тянувшиеся к крыше пещерного ангара. От остальных десантно-штурмовых кораблей тоже не было проку. Мелта-бомбы превратили ядра их двигателей в шлак, а связки бронебойных и осколочных гранат разнесли все механизмы управления внутри кабин в металлолом.

Тридцать Ультрадесантников, переживших бойню, наблюдали, как их спасение с поверхности Молеха горит, обращаясь в руины. Позади на холостом ходу работали их «Носороги». Двигатели кашляли и давились, также умирая.

Аркадон Киро дерзко встал перед устроенным им инферно и поставил рядом с собой знамя Ультимы XIII Легиона — единственное, что он спас из содержимого «Царицы Савской» после того, как опустошил ее от вооружения и боеприпасов.

Его шлем был пристегнут к поясу магнитным замком, ребристые руки экспериментальной сервообвязки были сложены за плечами.

По вымазанному пеплом лицу текли слезы.

— Что ты сделал? — ошеломленно спросил Кастор Алкад.

— То, что должен был, — ответил Киро. — Я это сделал потому, что не собирались делать вы.

Дидакус Ферон двинулся к упорствующему технодесантнику, но Алкад удержал его. Схватка легионера с легионером была плоха сама по себе, но Ультрадесантнику драться с Ультрадесантником? Немыслимо, даже во времена, когда подобные мысли стали нормой.

— Ты убил нас всех, — произнес Ферон. — Вырыл нам могилы на этой жалкой скале.

— Жалкой скале, вверенной нам Императором, — напомнил Киро. — Или ты забыл клятву, которую мы давали?

— Я ничего не забыл, — сказал Ферон.

— Ты забыл, в чем сила твоей клятвы.

— Ну так напомни мне.

— В том, что, принося ее, ты просишь Императора быть свидетелем данных тобой обещаний и ожидаешь, что понесешь ответственность за то, как сдержишь их.

Ферон сжал руку на эфесе своего меча. Алкад знал, что ему хватит малейшей провокации, чтобы обнажить оружие и ударить Киро. Ферон был рожден и воспитан на Калте. Бесцеремонный, но с благородством в сердце, и только это не давало ему убить Киро на месте.

— Мой родной мир горит, — произнес Ферон. — Однако Ультрамар еще можно спасти. Эта планета потеряна. Если мы здесь умрем, что это даст? Как это послужит Императору, Киро? Мы — Его Ангелы Смерти, а эта война против Гора опрокинула доску.

Ферон протянул руку к трепетавшему на наплечнике опаленному свитку с клятвой, прикрепленному к выпуклой пластине расплавившейся восковой печатью. Он сорвал его и отшвырнул прочь.

— Клятва погибнуть напрасно — это вообще не клятва, — сказал он. — Калт нуждается в нас, а ты не допустил меня туда.

— Времена испытаний не отменяют нашей обязанности исполнять клятву, — ответил Киро. — В такие моменты это требуется даже сильнее чем тогда, когда ее легко соблюдать.

Ферон выхватил меч. У него побелели костяшки.

Алкад набрал воздуха. Это зашло достаточно далеко.

— Центурион!

Ферон обернулся. Его лицо было багровым от злости.

Алкаду была знакома эта злость. Он тоже ее чувствовал, но, несмотря на кошмар, творившийся на севере у них за спиной, свои позиции восстановила холодная практичность.

— Оставь его, Дидакус, он прав, — произнес Алкад, испустив протяжный вздох смирения. — Клятва — это не клятва, если ее можно отставить в сторону согласно своим желаниям. Мы поклялись защищать Молех, и именно так мы и поступим.