Мстительница

— Мне не нужен ваш муж, — спокойно проговорила Пеппер. — Знаете, давайте выпьем кофе. Немножко поболтаем.

Она увидела, как меняется лицо непрошеной гостьи, становится нежным и по-детски наивным…

— Я потеряла ребенка, — пролепетала она.

— Знаю. Я все знаю.

— Бог наказывает меня. Поэтому он позволил вам отнять у меня Алекса.

— Бог не хочет вас наказывать. Правда. Он все понимает.

Пеппер увидела сомнение в голубых глазах, когда женщина впервые посмотрела ей в лицо, и еще в них мелькнула надежда. Пеппер удивилась самой себе. С чего это она тратит время на несчастную? Ей нет дела до жены Алекса Барнетта. Откуда же тогда дурацкое сочувствие? Почему ей вдруг захотелось помочь бедняжке?

— Джулия, я все знаю о вашем ребенке — предложила она. — И о вас тоже.

— Да?

— И я даю честное слово, что не отнимала у вас Алекса.

— Он не знает, что я сделала. Я солгала ему… У меня не может быть детей, а у него… Он…

— Алекс любит только вас.

Ей удалось привлечь внимание женщины. Занесенная над ней рука разжалась, нож упал на пол, но Пеппер не стала его поднимать. Странно, но она не чувствовала себя в опасности.

Она позвонила Миранде и, когда та пришла, попросила:

— Пожалуйста, принесите нам кофе, а потом мне придется уехать. Мы с миссис Барнетт отправимся за покупками.

— За покупками?

Голубые глаза смотрели на нее, не мигая, а губы произносили слова так, словно они были им совершенно незнакомы.

— Алексу ведь нравится, когда вы хорошо выглядите, правда? — строго спросила Пеппер.

— Да.

Тонкие пальцы неловко теребили потрепанное платье.

Пеппер уже поняла, что перед ней женщина, которая страдает от своей вины и которой необходима психиатрическая помощь. Казалось бы, Алекс Барнетт давно должен был бросить ее, а он все еще любит свою Джулию. По крайней мере, все изыскания подтверждали этот факт. Почему же мужчина, который так преданно и сильно любит, пошел на…

На что? Не выдумала же она, что он похитил ее? Пеппер заставила себя вспомнить о совершенном над ней насилии и о том наказании, которое придумала для него. И вот теперь она может вызвать полицейских, чтобы те принародно выставили отсюда его жену. Но она этого не делает. Почему?

Возможно, причина в сидящей перед ней женщине. В папке у Пеппер были ее давние фотографии, и то, что она видела, вызывало у нее искреннюю жалость. Не слишком ли жестоко она наказывает себя за то, что сделала? Да и что она сделала? Разве Пеппер не думала о том же? Джулия сама наказала себя за свою вину.

Одно дело — читать о том, что, лишив Алекса Барнетта надежды на усыновление ребенка, можно довести его жену до полного отчаяния, и совсем другое — видеть реальную женщину и чувствовать ее боль.

Пеппер не желала даже себе признаться, что не сможет пойти до конца… Придется найти для Алекса иное наказание.

Она приняла это решение почти на подсознательном уровне, но у нее тотчас стало легко на душе.

Миранде Пеппер приказала отыскать Алекса Барнетта, который был в Уайтхолле и пытался узнать о судьбе своего контракта, и оставить ему записку, чтобы он приехал к ней в офис. Тем временем, исполняя свое обещание, она отправилась с Джулией по магазинам, словно взяла на себя ответственность за беспомощного ребенка. Пеппер думала о том, до чего может довести себя женщина, мучимая чувством вины.

Когда все было сделано, она вернулась вместе с Джулией в офис и, усадив ее, твердо заявила:

— Ты должна сказать Алексу правду.

Женщина задрожала от страха.

— Не могу!.. Не могу…

— Ты должна! — стояла на своем Пеппер. — Тебе надо быть сильной. Ради Алекса… Ты должна разделить с ним свою боль.

Пеппер сама не понимала, зачем это делает. Даже со злостью подумала, что зря не позвонила в полицейский участок. Эта женщина переворачивала ей душу… Не хватало еще стать спасительницей для человека, которому она хочет отомстить!..

— Бог не простит меня, — сказала Джулия.

Пеппер набрала полную грудь воздуха.

— Простит. Для этого он послал тебя ко мне. Он хотел, чтобы я сказала тебе. Он уже простил тебя. Но ты должна обо всем рассказать Алексу… Потому что Алексу надо будет позаботиться о малыше.

Едва она это произнесла, как Джулия встрепенулась.

— У Бога есть для нас дитя?