Мстительница

Зачем где-то искать цианиды, когда всегда под рукой есть не менее эффективные и куда более доступные яды?

Зачем шмалять ублюдку в башку и пачкать чистую и не засвеченную в ментовской баллистической картотеке «Беретту»? Ведь второй раз использовать эту вольту уже будет нельзя. Ее придется выбрасывать, а она, как-никак, стоит денег. Лучше приберечь эту дуру на следующий раз, а гада придавить совсем другим способом.

Пятикубовый шприц был опорожнен едва ли наполовину, когда движение большого пальца, вдавливающего внутрь цилиндра поршень, остановилось, и Карамзюк медленно сполз с табурета на загаженный пол.

Проверять пульс или зрачковый рефлекс не было никакой необходимости — кто-кто, а уж Тамара была в этом уверена. Главврач «Простоквашина» — мертвее мертвого, и Светлане Петровне теперь предстоит искать в штат потрошителей другого хирурга, патологоанатома по совместительству. Непростая задача. Она должно отнять много времени.

«Не успеет толстуха», — улыбнулась Тамара, взяла со стола диктофон, свинтила с «Беретты» глушитель и окинула маленькую каптерку придирчивым взглядом: не оставила ли случайно здесь каких-нибудь лишних следов.

Ее клепок[115] мусора ни в коттедже, ни на «Бьюике» не найдут. Еще в Форносове Тамара обработала ладони и подушечки пальцев «Молексином» — аэрозолью, которая наносится на руки и покрывает их тонкой прозрачной пленкой.

Если где-то и ухитрятся снять слепки следов ее старых турецких кроссовок, то всё равно уже завтра, выудив их из помойки, в этих развалинах будет щеголять какая-нибудь питерская бомжиха.

То, что кроме Карамзюка в этой каптерке находился кто-то еще, мусора, конечно, отметят. Но это-то Тамаре, как раз, абсолютно по барабану. Пусть отмечают. Пусть знают. Пусть ломают свои тупые ментовские будки над вопросом — сам ли хирург решил свести счеты с жизнью, или в этом ему помогли?

Остается какая-то мелочь — незамеченной выбраться из этого стоящего на отшибе дворца и пройти три километра до станции Вырица.

И обязательно созвониться с Петром. Сегодня же надо с ним встретиться, передать диктофон и доложить, что первый этап того плана, который они разработали позавчера, прошел без сучка, без задоринки.

В трофейную «Моторолу» Карамзюка Тамара ввела пин-код («5555»), порадовалась: «Не обманул ведь, покойничек!» и набрала номер Петра.

И удивилась: продолжительные спаренные гудки. Ни «Телефон вызываемого абонента выключен…», ни занято. Просто никто не отвечает. Тамара повторила попытку — та же реакция. «Странно, — пожала плечами она. — Или заснул и не слышит звонка, или засунул куда-нибудь трубку, как это обычно делаю я».

И Тамара отправилась восвояси из этого недостроенного дворца. Выходя из калитки, с тоской бросила взгляд на «Бьюик Ривьеру», из замка зажигания которого так заманчиво торчали ключи. Но воспользоваться машиной было нельзя — она должна была оставаться здесь.

Так же как нельзя было выйти на трассу и поймать тачку до Петербурга. Зачем это надо, чтобы тебя, такую красивую, запомнил какой-нибудь местный водила?

Она набирала номер мобильника частного детектива еще дважды: стоя на платформе в Вырице в ожидании электрички и вернувшись в Питер, из Купчина, перед тем, как спуститься в метро. Оба раза одна и та же картина — спаренные гудки, на которые никто и не думает отвечать.

«Лады, Арчи Гудвин, — озорно улыбнулась Тамара, покупая жетончик, чтобы пройти через турникет. — Не хочешь со мной разговаривать, поговорю с тобой я. Нарушу табу, наплюю на все твои страхи, прямо сейчас заявлюсь к тебе в гости, и попробуй выпроводить меня до утра. Благо ж, отсюда пути до тебя всего ничего — одна остановка до „Звездной“ и пять минут пешком от метро».

Она до сих пор отказывалась верить в надуманные, по ее мнению, опасения Петра, считала его болезненно осторожным и мнительным. Особенно после того, как Карамзюк развеял по ветру версию детектива о том, что в «Простоквашине» обязательно должен быть некий тщательно законспирированный начальник службы охраны.

И всё-таки, выйдя из метро «Звездная», Тамара решила подстраховаться. С трофейной трубки Карамзюка еще раз набрала уже не мобильный, а домашний номер Петра…

Подключенный к телефону АОН сработал не по профессиональному грубо. Два гудка в одной тональности, щелчок и после него уже совсем другие, более тихие и мелодичные. Прежде чем ей ответили, машинально Тамара насчитала четыре гудка, размышляя о том, что определителя номера на домашнем телефоне Петра раньше не было.

— Вас слушают. — Низкий бас скорее мог принадлежать Шаляпину или огромному негру из голливудского боевика, нежели Арчи Гудвину.