Мстительница

— Возможно. Были случаи, когда я не видел ни одного малыша на улице на протяжении целого дня. Да и кому нужны здесь эти прогулки?

«Нужны. — Тамара подумала о том, что ребенок, за усыновление которого гости из-за границы готовы выложить десять тысяч зеленых, должен иметь товарный вид: румяные щечки, озорной нрав, присущую всем здоровым детям непоседливость. — Откуда всё это взять, круглые сутки торча в четырех стенах детского дома?»

Подумать-подумала, но вместо этого спросила совсем о другом, лениво поднимаясь с чудо-подстилки:

— Воспитательниц ты относишь к кругу непосвященных?

— Без сомнения. — Петр свернул подстилку, поправил под мышкой кобуру с пистолетом. — Смысла нет посвящать лишних людей в то, что за жуткие вещи творятся буквально у них под боком.

— Но как это возможно в реальности — организовать всё так, что из группы забирают ребенка, и это не вызывает подозрений у его воспитательницы? Женщины?!!

— Прямо сейчас я бы мог перечислить тебе тысячу способов, как обвести этих клуш вокруг пальца. Например, сказать, что для Миши или Сережи подыскали приемных родителей по Интернету, и его отправляют, скажем в Питер или в Москву. Собрать ребенка, посадить в машину, демонстративно вывезти за ворота, покатать часа три по округе, пока все в «Простоквашине» ни улягутся спать, и вернуть назад. Только уже не в детский дом, а в соседнее здание. Под укол анестезиолога.

— М-да, все самые страшные вещи творятся, как правило, по ночам. — Тамара бросила прощальный (на сегодняшний день) взгляд на «Простоквашино» и, помахивая корзинкой, направилась но тропинке следом за детективом. — Контейнеры с трансплантатами вывозятся, конечно, тоже ночами?

— Когда надо, тогда и вывозятся, — не оборачиваясь, небрежно ответил Петр. — Контейнер — это тебе не ребенок. Упакуй в большой пакет и грузи в багажник хоть на глазах у милиции. Кто что подумает? Еще есть вопросы, аппетитная, умная!

— Море вопросов. — Тропинка была настолько узка, что идти рядом с Петром ни в какую не получалось, и Тамара почти уперлась носом в его неудобный старый рюкзак, с какими ходили в походы еще наши деды. — Целое море.

— Я хорошо плаваю. Так что, надеюсь, не потону. Топи меня, не стесняйся.

— Хорошо, не стесняюсь. Итак… Я ожидала увидеть хотя бы одну машину с реальными приемными родителями. Ну, теми, что платят по десять штук баксов…

— Тебе просто не повезло, — перебил детектив. — За всё время, что я здесь торчу, это первый день, когда ни один не появился Порой заявлялись сюда целыми кортежами. Всех тщательно проверяли возле ворот. Пропускали машины на территорию, провожали гостей в здание детского дома, а уже через час они выходили оттуда со своим новоприобретенным чадом. А то и с двумя. Так что этот бизнес как процветал, так и процветает… Топи меня дальше, Тамара.

— Никак не пойму, почему территория обнесена идиотской чугунной решеткой, через которую любой дурак без проблем может наблюдать за тем, что творится внутри.

— Ну и пусть наблюдает сколько угодно. Что дурак там разглядит? Демонстративную скромность? Лубочную картинку? Потемкинскую деревню? Всё хорошо, всё по закону. Никаким криминалом не пахнет и близко.

— Так то дурак! Но, кроме них, есть же и умные. Вроде тебя. — Тамара продолжала почти упираться в рюкзак шагавшего впереди детектива, разглядеть его лица никак не могла, а потому не увидела, а, скорее, догадалась, как при ее последних словах Петр улыбнулся. — От таких лучше поставить высокий кирпичный…

— Вот тогда-то как раз и полезут сюда любопытные. И начнутся вокруг этого «Простоквашина» всевозможные слухи. Высокий кирпичный забор вокруг безобидного сиротского комплекса для дотошных газетчиков — нечто вроде мулеты для каталонского быка. Нет, аппетитная, умная, с кирпичной оградой ты не права. В том, что эти мерзавцы ограничились безобидной решеткой, они поступили грамотно. Еще вопросы?

— «Лубочная картинка. Потемкинская деревня. Всё хорошо, всё по закону. Никаким криминалом не пахнет и близко», — не унималась Тамара. — В этой деревне, понаблюдав за ней всего лишь неделю, ты разглядел такой криминал, что и не снилось!

— Не забывай, что прежде чем приехать сюда в первый раз, я основательно подготовился. И уже знал, куда еду. Так же, как знал, что ничего нового для себя здесь не увижу. В принципе, и не увидел. Как и ты. Всю информацию я получил в абсолютно других местах.

На языке так и вертелся совершенно неуместный вопрос: «А в каких?». Но жизнь давно научила Тамару терпеливо удерживать при себе те вопросы, на которые всё равно не получишь ответа; те слова, о которых, возможно, потом крепко пожалеешь. И вместо этого заведомо безответного «А в каких?» она вполне безобидно сказала:

— Я очень ждала, когда, наконец, здесь объявится Толстая Задница. Она так и не обозначилась.