Мститель(сб.)

Мённикхузен полагал, что его дочь действительно больна, — ничем другим он не мог объяснить ее безрассудное упорство. Он отвез Агнес в закрытой карете домой и оставил на попечение врача, подружек и теток, сам же поспешил в дом Гильдии принимать гостей. Женщины почти насильно уложили Агнес в постель, хотя девушка и уверяла их с улыбкой, что она уже не больна, а только чувствует усталость и небольшое головокружение. Врач предлагал ей то одно, то другое лекарство, но Агнес полупросительно, полунасмешливо отклонила его помощь, так что почтенному господину ничего другого не осталось, как сердито махнуть рукой и удалиться. От женщин было труднее отделаться. Напрасно Агнес описывала им в живых красках картины праздничного веселья в зале Гильдии, уверяла, что ее легкое недомогание никому не должно служить помехой, старалась объяснить, что ей нужен только покой и одиночество, — ничто не помогало: все хотели остаться с ней, бодрствовать подле нее. Наконец Агнес, действительно усталая, закрыла глаза и притворилась спящей. Женщины некоторое время перешептывались между собой, потом начали зевать и вопросительно поглядывать друг на друга. Постепенно из комнаты ушли сначала молодые, потом более пожилые и… больше не вернулись; все они спустились с Тоомпеа в город. Только старая тетка, жившая в доме Мённикхузена, осталась у постели больной. Агнес открыла глаза и начала именем бога умолять тетю, чтобы та оставила ее одну: она, мол, не может уснуть, пока в комнате сидят люди; если ей что-либо понадобится, достаточно будет помощи прислуги. Тетка удалилась, потихоньку ворча.

Через несколько минут Агнес позвонила. Когда вошла служанка, молодая краснощекая эстонка, Агнес одним прыжком вскочила с постели и весело воскликнула:

— Скорей, помоги мне одеться, чтобы я стала как можно красивее, слышишь?

Девушка от удивления широко раскрыла рот и глаза и, запинаясь, спросила:

— Подвенечный наряд?

— Нет! — резко ответила Агнес. — Подай мне праздничное голубое платье, драгоценностей не нужно.

Причесывая Агнес перед зеркалом, девушка робко спросила:

— Значит, барышня уже поправилась?

— А разве я похожа на больную?

— О нет, барышня свежа и красива, как восходящее солнце!

— Ты хорошо умеешь льстить.

— Но отчего барышня сегодня в церкви упала в обморок?

— Этого я не могу тебе сказать.

— Наверное, от жары и духоты — ведь церковь бы ла набита битком.

— Ты тоже была там?

— Да, я стояла позади, в углу.

— Ты все слышала?

— Нет, всего я не слышала и не видела, но слышала, как барышня громко сказала «нет».

— Ты очень удивилась этому?

— Что мне, глупой, удивляться! Но люди в церкви и вправду удивлялись, почему барышня не хочет взять себе в мужья юнкера Рисбитера.

— А ты хотела бы за него выйти замуж?

— Я?

— Да, ты!

— О, господи боже мой!

— Ну, отвечай!

— Как я смею об этом думать?

— Почему же не смеешь? Представь себе, что в моей власти тебя с ним поженить. Вышла бы ты тогда за юнкера?

— Ну, он, конечно, не очень-то красивый мужчина, — протянула девушка.

— Кто же ценит мужчину по внешности? — назидательно заметила Агнес. — Но он все же, по-твоему, человек дельный, честный, щедрый, смелый, к тому же безмерно богатый?

— Господи помилуй! — воскликнула девушка смущенно. — Я ведь не знаю господина юнкера, но его собственные люди говорят, что…

— Что они говорят?

— Как будто господина юнкера нельзя назвать хорошим человеком.

— Одним словом, ты не хотела бы взять его себе в мужья?

Девушка, краснея, покачала головой.

— Вот видишь! — сказала Агнес с улыбкой. — Если и ты не хочешь выходить за него замуж, как же мне этого хотеть? Так, а теперь поди и принеси из сада самую красивую розу, я приколю ее себе к волосам. Только никому не говори, что я встала с постели. Я хочу остаться одна.

Когда роза была принесена и приколота к волосам, Агнес отослала девушку, заперла дверь на ключ, распахнула окно и стала смотреть из-за занавески. Комната находилась на втором этаже, и из окна был виден двор и единственная узкая улочка, ведущая к дому. И двор и улица были безлюдны.

Почему Агнес так жаждала остаться одна? Нужно ли ей было что-то скрыть от чужих глаз? Да, ей действительно нужно было кое-что скрыть: неописуемую радость, наполнившую ее сердце, вновь пробудившиеся жизненные силы, упоительное чувство утерянного и вновь обретенного счастья. Гавриил жив, Гавриил здесь! — звенела в ее сердце ликующая песнь. Агнес не отрываясь смотрела на улицу. Она знала: Гавриил должен появиться оттуда! Надежды Агнес дважды оказывались обманутыми: там проходили люди, которых рыцарь Мённикхузен присылал из дома Гильдии узнать, как здоровье его дочери. Им ответили: «Барышня спокойно спит», — они поспешили удалиться, и улица снова опустела.