Мраморный рай

- Что? – гаулейтеру показалось, что он ослышался. Все присутствующие уставились на МИДовца.

- Ну, я имею ввиду, запросим военную помощь у Ганзы. Или кшатриев с Полиса…

- Или красных комиссаров?! – Гейдрих поднялся со стула и навис над главой МИДа. – Ты что мелешь ничтожество!

- Да я… - МИДовец совсем задергался, - Ну я имел ввиду, что сказать им, дескать, у нас мятеж сторонников войны со всем метро. Если они победят, то всем не поздоровиться. Пусть пришлют подмогу. И сами с ними в бой вступят, а мы своих солдат под пули подставлять не будем… Я это имел ввиду…

- Объявить на весь мир, что мы у себя дома не можем сохранять имперскую законность и порядок?! Да я тебя расстреляю! – заорал гаулейтер.

- Волк, я ведь…

- Господин гаулейтер!!! Меня зовут господин гаулейтер!!! – Кричал главный поднимаясь со стула. – А ну встать!

МИДовец вскочил и вытянулся по стойке смирно, с ужасом глядя на то, как Волк выдергивает из кобуры свой старенький «Люгер».

- Пошел вон отсюда, пока я не продырявил твою башку!

Министр иностранных дел, быстро, как мог на ватных от страха ногах, развернулся и засеменил к выходу. Когда за ним захлопнулась дверь, гаулейтер сел на свое место и вернул оружие в кобуру.

- А не пойдет ли он сейчас от страха прямиком в стойло сторонников Ганса? – тихо проговорил шеф гестапо.

- Догони его и в профилакторий на карантин, до особого распоряжения, - приказал ему Волк.

- Сделаю, - главарь тайной полиции бросился догонять проштрафившегося министра.

- Ну, все-таки, что делать-то? – тихо, словно самому себе, произнес министр пропаганды.

- Может, пока Ганс там разглагольствует на митинге, снайпером его снимем? – предложил Гейдрих.

- Ага, и тогда это быдло начнет крушить все вокруг. – Покачал головой гаулейтер.

- А если выйти и сказать что мы с ним согласны и предложить ему пост в имперской канцелярии?

- Я уже думал над этим. Во-первых, после того как мы отдали его на растерзание Топору, не думаю что Ганс захочет с нами иметь дело. Во-вторых. Если мы согласимся с ним, значит, согласимся с тем, что немедленно надо начать войну. А мы не готовы. Это дикая авантюра.

- Но если мы убедим его повременить? – Гейдрих развел руками.

- Ты что, не видишь, что он спятил совсем? Ганс был слизняком неприметным. Все удивлялись, как он вообще штурмовиком стал. И вдруг он осмелился бросить вызов. И не кому-нибудь! Мне! Всему нашему укладу! Нашему порядку! – Волк завелся, говоря все громче. – У него с головой что-то и мы не сможем его убедить! И вообще! Никаких переговоров с предателем!

- А ты сам что предлагаешь? – подал, наконец, голос до сего момента молчавший комендант.

- Если бы я знал, я бы собрал вас здесь, бездельники чертовы?!

Дверь приоткрылась, и появился ССовец из личной охраны гаулейтера.

- Господин гаулейтер. Разрешите? Пограничники сообщили, что с поверхности пришли сталкеры. Двое.

- И что?! – рявкнул главный.

- Ну, так ведь есть указание, о прибытии сталкеров сообщать коменданту и бригаденштурмфюреру лично.

- Как их имена? – спросил Гейдрих.

- Сергей как-то… Маковецкий что ли. И контуженный с ним какой-то.

- Почему доклад не четкий?! – еще громче рявкнул гаулейтер.

- Прошу прощения. – Охранник вытянулся. – Но на посту их встретил Череп. Вы же знаете. Он тупой осел.

- Маковецкий? – Гейдрих поморщился. – А ты ничего не путаешь? Это вроде интелигентик такой был. Актер или черт его знает…

- Кличка у него, не то Бумажник, не то Бумажкин. – Пояснил ССовец.

- Ах, вот оно что, - Гаулейтер усмехнулся. – Маломальский. Вот уж не думал. И что ему надо?

- На них мутанты напали. Согласно межстанционного договора о статусе сталкеров просит прохода в тоннели.

Гейдрих взглянул на главного.

- Может он знает что-то о судьбе пропавших парней, из которых только один Ганс и вернулся? – Тихо произнес бригаденштурмфюрер.

- Да вот, мне тоже мысль такая в голову пришла, - Кивнул гаулейтер. – Ладно. Господа. Вы пока свободны. Обо всех изменениях ситуации с Гансом докладывать немедленно. Но пока ничего не предпринимать. Охрана!

- Да, господин гаулейтер! – ССовец щелкнул каблуками.

- Давай сюда этих сталкеров.

* * *

Странный шум, доносившийся через межстанционный переход, было слышно даже в этом темном коридоре за железной дверью. Было, похоже, что там какой-то митинг. Что собственно не удивительно. На станциях с одиозными режимами, где во главу угла ставилось не банальное царапанье человека за выживание, а еще и некая глобальная идеология, это в порядке вещей. Однако почему межстанционный переход был перегорожен баррикадами, и там была масса элитных бойцов рейха в полной боевой амуниции? Это ведь он заметил краем глаза. И в рейхе царила какая-то нездоровая атмосфера. Ощущалось это явственно по нервозности и какому-то тревожному ожиданию нацистов. Им ведь даже глаза забыли завязать, что обычно практиковалось для транзитников и в рейхе и на красной линии.

И вот теперь, их завели за очередную дверь, украшенную распростертым орлом сжимающим лапами кольцо лаврового венка с трехконечной свастикой внутри.