Можно помереть со смеху

– А где Ивонна находится теперь?

– Все еще прячется от суда.

– Вы с Велсом очень спешно уехали из этого дома, не так ли?

– Да.

– Почему?

– Чтобы сбить с толку тех, кто искал Ивонну.

– Послушайте, Ванда, – сказал я. – Вы верите во всю эту сказку?

– Верила… в то время.

– А сейчас?

– Сейчас… Ну, не знаю. Было что-то странное в том, как он вскоре после того, как мы поселились на Фрост-Моур-роуд, отправил меня из дома, а потом велел снова туда приехать. Недавно я прочитала в газете, что он начал против вас, Дональд, и против вашего компаньона по детективному агентству судебное дело. Боюсь, что тут имеет место какая-то большая афера.

– Ну и что из этого следует?

– Тогда я впуталась в грязное дело, а я не хочу быть замешанной в аферу.

– Ванда, – сказал я, – посмотрите на меня.

Она повернула ко мне лицо и посмотрела на меня глазами, которые сразу же стали нежными и любящими.

– Вы нравитесь мне, Дональд, – сказала она с чувством.

– Ваше умение охмурить мужчину чертовски близко к совершенству. Но не пробуйте делать этого со мной. У нас нет для этого времени. Вам не приходило в голову, что речь может идти не об афере, а об убийстве?

Она вздрогнула, как от удара, и отвела глаза в сторону. Ответить на мой вопрос она не успела, потому что в этот момент дверь дома открылась и к машине подошел Селлерс. Но я, собственно говоря, и не нуждался в ее ответе.

Фрэнк открыл заднюю дверцу нашей машины и приказал:

– Выходите!

– Я? – спросила Ванда, удивленно подняв нарисованные брови.

– Вы оба, – уточнил Селлерс.

Мы вылезли из машины и пошли за ним к дому. Он распахнул входную дверь с такой уверенностью, будто входил в свое собственное жилище.

– Идите за мной, – приказал он и ввел нас в гостиную, где вместе с помощником шерифа со смущенным видом сидели супруги Бозвел.

– Вы знаете эту женщину? – обратился к ним Селлерс.

– Привет, – весело поздоровалась с бывшими соседями Ванда.

– Да. Это та самая женщина! – воскликнула Аманда.

– Посмотрите на нее внимательно, – потребовал Селлерс.

– Это она! – уверяла миссис Бозвел.

Селлерс внимательно посмотрел на ее мужа. Тот уверенным кивком подтвердил заявление жены.

Селлерс нахмурился, вытащил из кармана новую сигару, яростно перекусил ее и наконец сказал:

– Ну, на этот раз Шустрик оказался прав.

Я на это ничего не ответил.

Полицейские обменялись взглядами, и Селлерс обратился к хозяевам дома:

– Мы получили от вас всю информацию, в которой нуждались, спасибо. – И, повернувшись к нам, скомандовал: – Пошли!

Мы вернулись в автомобиль, и Селлерс, яростно нажав на педаль, рывком вывел машину в поток уличного движения.

– Куда мы едем? – спросил я.

– А как ты думаешь, куда? – со злостью огрызнулся Селлерс. – Отвезем шерифа обратно в Сан-Бернардино, и я поеду домой. В другой раз, когда у тебя случится просветление ума с галлюцинациями, путешествуй в одиночестве, а я не намерен…

– Ты вернешься домой с теми результатами, которые получил здесь, и тебя засмеют, – сказал я. – Поворачивай машину и веди ее в направлении Юкки…

– Это еще зачем? – прорычал он.

– А как ты думаешь, зачем? – переспросил я.

Минуты две мы продолжали ехать в молчании, потом машина замедлила ход и остановилась у тротуара. Селлерс повернул голову, посмотрел на меня, изучая в тусклом свете убывающего дня мое лицо и задумчиво жуя свою сигару. Помощник шерифа сидел не оборачиваясь, демонстрируя позицию невмешательства и полное безразличие ко мне и моим идеям.

Я сказал Селлерсу:

– Ты уже потратил на это дело столько времени, что, пожертвовав дополнительной парой часов, ровным счетом ничего не потеряешь, а вот выиграть можешь вполне.

Селлерс несколько мгновений обдумывал мои слова, потом посмотрел на шерифа и спросил у него:

– Что вы скажете на это, Джерри?

– Решайте сами, – отозвался тот.

Наш автомобиль медленно отъехал от тротуара и неожиданно развернулся в обратную сторону.

Селлерс, не поворачивая головы, бросил мне:

– Я еду туда, Шустрик, не потому, что верю в обоснованность твоих предположений, а потому, что не хочу оставлять тебе ни малейшей лазейки для уверток. На этот раз ты у меня не отвертишься.

В машине воцарилось молчание, наполненное враждебностью, недоверием и сомнениями. Эту тяжкую атмосферу, это напряжение с женским легкомыслием попробовала развеять Ванда Уоррен, проворковав как ни в чем не бывало:

– А когда мы остановимся, чтобы перекусить?

– Пикников не будет, – отрезал Селлерс и нажал на газ так, что машина затряслась мелкой дрожью.

Вскоре он выключил свет фар. Закат солнца в пустыне необыкновенно красив: на западе пылало багровое небо, подсвеченное нежно-розовым сиянием снежной горной вершины и переходящее к востоку в более блеклые лиловые цвета. Но только я один заметил красоту заката. Наша машина, ведомая широкоплечим, агрессивным полицейским, неслась по пустыне в ночь, пока я не сказал Селлерсу:

– Здесь надо повернуть налево.