Можно ли обижать девочек?

С большим трудом мне удалось вернуть контроль над зрением. А собеседница, явно оценив мои затраченные на это усилия, сначала недоумённо воззрилась на меня, а потом звонко рассмеялась, поняв мою нехитрую шутку юмора:

– Дева я, дева!

Как-то двусмысленно для меня прозвучало это признание. Тем более, что мыслить в ином направлении мешали стремящиеся сдвинуться ниже линии горизонта глаза. А вернее то, что их туда с непреодолимой силой притягивало.

– Кстати приглашаю тебя на свой день рождения. Приходи двадцать второго числа. Я буду очень рада видеть тебя среди своих гостей. – сказала Лада, сообщив заодно и номер своей комнаты в общежитии.

– Но ведь двадцать второе это воскресенье. – прикинул я, мысленно пройдясь по развороту памятного по советской школе дневника и хоть немного отвлекаясь от нескромных видений. – Ты разве не поедешь праздновать этот день домой?

– Ты что! Только выбралась из-под родительской опеки и снова назад? – девушка даже отпрянула от меня, словно я сказал что-то возмутительное. – Нет, это будет первый мой день рождения, проведенный не в кругу семьи.

– Я и родителей предупредила. Они тоже не против. – зачастила Лада, заметив, что её слова мне не совсем понравились. А если точнее, то совсем не понравились. Впрочем, не мне её судить. И дай Бог, чтобы она как можно позже ощутила ту боль, которая до сих пор во мне не утихла, а только слегка припорошилась пеплом прожитых дней и пережитых событий.

– Так вот, – продолжила тарахтеть Лада, – гороскоп мне пообещал найти то, что окажет очень сильное влияние на всю мою последующую жизнь. Вот так!

И замолчала, загадочно уставившись в мои глаза. «А я здесь при чём?» – едва не брякнул я, вовремя прикусив язык. Хочет девица верить во всякую чушь, пусть себе верит. Тем более, что кулон её драгоценный мы таки нашли. В этом гороскоп не соврал. Но, думаю, это было простым совпадением, не более.

– А ты кто по гороскопу? – снова заговорила Лада, не дождавшаяся никакой реакции от задумавшегося собеседника.

Мои плечи совершили очередной цикл вертикальных перемещений:

– Не знаю. Я не ориентируюсь в знаках зодиака.

– А ты назови дату своего рождения, и я скажу тебе твой знак.

– Двадцать пятое апреля. – сообщил я информацию, которую не имело смысла от кого-либо скрывать. Всё равно при большом желании её можно было легко узнать хотя бы даже в канцелярии нашей гимназии, так как никакого секрета она не представляла.

– Так, двадцать пятое апреля это по-моему … Нет, точно, ты – телец! Вот это да! – обрадовалась чему-то девушка, замолкшая и перенёсшая, наконец, фокус своего внимания на тарелки, стоящие перед ней на обеденном столе.

Может гороскоп ей ещё чего-то наобещал, чего мне сегодня так и не озвучили? Вот же ж, интриганка какая! Прервала разговор на самом интересном месте. И поглядывает на меня из-под опущенных ресниц, думая, что я этого не замечаю. Ха! Из принципа ничего переспрашивать не буду. Могу и я побыть немного врединой?

Вот так, перемежая обеденный перекус с лёгкой болтовнёй, я с Ладой и подружился. Она наплевала на бойкот. А я на то, что девушка меня едва не прибила.

Только-только зародившуюся дружбу чуть было не уничтожила проходящая мимо нашего столика староста. Она (в отличие от Лады я это прекрасно видел) нарочно споткнулась о ножку стула и уронила поднос со своей едой на спину моей новоприобретённой подруги. И, брезгливо улыбаясь под аккомпанемент раздавшегося вокруг детского смеха, фальшиво потом извинилась перед растерявшейся, испачканной овощным салатом и йогуртом девушкой, которая не знала, что ей предпринять в сложившейся ситуации.

Вот этого я стерпеть уже не смог. Ладно, пускай ты со мной в натянутых отношениях. Пусть даже твоя одноклассница своевольничала и пошла наперекор объявленному тобой бойкоту. Но унижать за это человека на глазах не понимающих своей жестокости детей – это уже слишком.

Мир вокруг меня словно померк, сузившись до небольшого окошка, подсвеченного багровым заревом. Я не замечал никого и ничего, кроме скалящегося и ненавидимого сейчас всеми фибрами моей души лица нашей старосты. Абсолютно не помню, как я встал и сделал два шага к самодовольно ухмыляющейся потерявшей все берега паскудной девке. Не знаю, что б я сделал, и вообще, что я хотел сделать, но повисшая на моих плечах Лада, испуганно вглядывающаяся в мои глаза, что-то лепечущая и с трудом меня удерживающая, этого не позволила.

Придя в себя и с трудом разжав сжатые на ПИКоме пальцы, я тут же поспешил спрятать аппарат в карман, постаравшись, чтобы никто не увидел его необычной деформации. О том, что кто-нубудь заметит выплеснувшуюся из моего ядра энергию, по понятной причине я не переживал.