Может быть, найдется там десять?

Третий, достигнув развилки и точно так же не снижая скорости, нырнул в короткий туннель и стал уходить из опасного района.

И наконец, четвертый скользун, аккуратно подтормозив, правым поворотом нырнул в отходящий в сторону узкий проселок, по сторонам которого шпалерами росли деревья, чьи кроны почти целиком скрывали дорогу от наблюдения сверху.

Таким образом, перед нападающими встала нелегкая задача: выбрать из четырех совершенно одинаковых на вид одну машину, ту, которая только и была им нужна.

Но похоже было, что у преследователей хорошо работала интуиция или просто им повезло угадать, но агрон свернул именно туда, куда, по убеждению наркосудьи и всех прочих находившихся в его машине, поворачивать никак не следовало. Иными словами – продолжал держаться над тем экипажем, что свернул на проселок и теперь то возникал для наблюдающих сверху в просветах между кронами деревьев, то ненадолго скрывался под ними. Наркосудье (да и Питеку тоже) это очень не понравилось, и хозяин сказал:

– Кто проверял машину, у меня своими кишками подавится: прозевал, падло, проспал – наверняка же ухитрились подсадить жучка.

– Может, остановимся ненадолго, судья? – предложил его начальник охраны, чувствовавший себя неуютно, зная, что опасность в первую очередь грозила именно его кишечнику. – Где листья пожирнее. По-быстрому осмотрим, если что найдем – разберемся, но след они потеряют.

– Угадал, как в лужу пукнул, – ответил хозяин. – Они только и мечтают, чтобы мы притормозили: листья или нет, но в инфракрасном они нас видят, как у себя на тарелке. Нет, так ничего не выйдет, а сделаем вот как: сейчас все оружие – к бою, и как только в просвете их увидим – без команды, из всех стволов, повезет – заденем, а если и нет – заставим повилять, собьем их прицел. Нам еще километра полтора одолеть без потерь, ты ведь в курсе, куда этот проселок ведет?

– Ну. Это ведь старая дорога, здесь просто спрямили, когда новую тянули, а через полтора километра она опять сольется с магистралью, и сразу – в туннель под рекой. Но последний километр придется катить по голому месту, деревья уже скоро кончатся.

– Вот именно. Значит, что делаем?

Охранник усмехнулся:

– Спроси что похитрее. Сразу за деревьями – огонь по ним, и в ту же секунду бросаем туманное облако. Оно продержится минуты три, и мы успеем в нем развернуться и – назад, они нас на какое-то время потеряют, а там встанем под первым же просветом и ударим ракетами с остановки, наведем их заранее, им никуда не деться будет. Они обязательно над просветом снова покажутся.

– Вот так и сделаем. Готовьте ракеты. Все три.

Быстро заложили программу, багажник раскрылся – три ракеты на станках уставились в небо, диффузор туманника раскрыл свои лепестки. «Ничего, неплохо судья подготовился ко всяким неожиданностям, – признал Питек, – даже приятно становится…»

Туманник сработал первым, как только коридор из деревьев закончился; облачное яйцо вспухло на дороге, стремительно расширяясь. Киберводила сделал разворот на пределе, с лихим креном, как говорится, на пятачке, работая рулем и тормозами, и вновь нырнул под деревья – до первого просвета, где и остановился, ожидая, пока в кусочке неба, видимом отсюда, не покажется агрон. Индикаторы ракет на пульте засветились зеленым: оружие было готово к действию и ожидало только команды, чтобы взлететь, найти и поразить – разнести в щепки вместе с самими собою. И люди замерли в ожидании – тревожном, но приятном.

Получилось, однако, не так, как ожидалось.

Агрон в просвете листвы так и не появился. Правильно оценив обстановку, его экипаж принял другое решение и обошел просвет по дуге, а вновь оказавшись над дорогой – метнулся вниз, резко снижаясь, почти заглушив антигравы, своим весом проламывая кроны, и возник не со стороны багажника с ракетами, а спереди, откуда его не ждали.

Мгновенного замешательства, вызванного этой неожиданностью среди сидевших в скользуне, оказалось достаточно, чтобы агрон на высоте каких-нибудь двух метров над грунтом беспрепятственно приблизился, на миг завис – и опустился на крышу скользуна с целью – как можно было подумать – раздавить машину вместе с ее экипажем, превратить в мешанину металлических, пластиковых обломков и растерзанной человеческой плоти.

Питек успел подумать, что ему, пожалуй, не придется поучаствовать в операции до самого конца: сейчас тут не останется ни одного тела, каким можно было бы воспользоваться для перехода, а тонкие тела, покинувшие плоть и не нашедшие другой, почти сразу, как известно, покидают планетарный мир – если только своевременно не проводятся ритуалы, позволяющие им задержаться тут на какое-то время.

Страх его, однако, оказался преждевременным: ни в миг касания, ни в последующие мгновения скользун не пострадал: раздавить его преследователи с агрона, похоже, не собирались. Потребовалось очень мало времени, чтобы сообразить – почему. Не потому, конечно, что пожалели кого-то из сидевших в машине; причина была другой, куда более убедительной.