Мозговой Студень

— Мы можем повесить тебя вверх ногами на мясной крюк через твою жопу, — они были достаточно любезны, чтобы объяснить, — а затем будем резать тебя газовой горелкой до смерти, или…

— Так сколько времени это займет, Док? — спросил Винчетти.

— Ну, может быть, еще минут двадцать, прежде чем медный купорос в достаточной мере насытит сосуды двенадцатиперстной кишки.

— И где этот чертов Тони?

— Полагаю, он пытается найти камеру, сэр.

— Что за нах? — возмутился Винчетти. — Какого он так долго? У нас в этом заведении больше камер, чем в «Paramount»! Иисусе!

— Вчера вечером в подвале они записывали несколько снафф-пленок. Помните? С детьми заместителя комиссара полиции?

Судя по выражению лица Винчетти, его память восстановилась.

— Да, верно — «детский тройничок». Бьюсь об заклад, это будет милая работа.

Доктор Праути нахмурился. Он вспомнил, что видел, как съемочная группа приводила питбулей.

Смешок, а затем:

— Этот ебаный коп будет знать, как арестовывать моих ребят, — продолжил Винчетти. — Этот еблан брал «на лапу» пять ебаных лет, а теперь он чувствует себя херово и хочет нарушить договоренности? — еще один смешок. — Он поймет, что такое «херово», когда увидит эту пленку.

Праути почувствовал укол в живот, несмотря на его теперь — хорошо — отточенную клиническую отрешенность. Но тут же вернулся к своему собственному затруднительному положению, когда, учитывая выбор: висеть вверх ногами на мясном крючке через прямую кишку или работать на Винчетти, доктор, неудивительно, выбрал последнее. Это предполагало скорейший переезд в один из комплексов Винчетти на окраине Пеннилвиля, Нью-Йорк. Объект был частично конспиративной квартирой, частично палатой реабилитации и частично полномасштабной ебанистической камерой ужасов. Его удаленное расположение сделало его идеальным для всего вышеперечисленного, особенно для видео. В этом здании делалась всевозможная незаконная и убийственная порнография: снафф-ролики, ролики «за гранью возможного», «мокрый» S&M[39] и различная другая продукция, которая однозначно понравилась бы даже самому мерзкому демону тошноты.

Но д-р Праути имел мало общего с видео; его главной задачей в комплексе было изменение внешности. Две недели «ломки» избавили его от зависимости от «демерола», после чего он начал использовать свой клинический опыт, чтобы вернуть долги за азартные игры. Всякий раз, когда казалось, что федералы готовы схватить одного из хладнокровных людей Винчетти, этот человек появлялся в комплексе и, благодаря навыкам Праути, уезжал отсюда через несколько недель с новым лицом. Все просто. И Праути был совсем не против. Они дали ему небольшую комнату для жизни, трехразовое питание плюс все спутниковые каналы, и это, блядь, еще сильней посадило его на крючок. Побег был невозможен; комплекс был постоянно заперт, полон охранников, и любое другое жилье находилось не ближе пятидесяти миль.

Либо это, либо крюк.

Это сработало.

Впрочем, были и другие небольшие, побочные задания. Его использовали не только на некоторых этапах производства, для создания самых невообразимых вещей в визуальной порнографии, это также была сцена для личных желаний Винчетти. Для его мести. Всякий раз, когда кто-то крал у него или лгал ему, оскорблял его или пренебрегал им, добрый доктор Праути должен был инициировать креативную месть, свидетелем которой был лично Винчетти, сохраняя видеозапись для потомков. Эти делишки определенно проверяли силу духа Праути, но все же… всегда был крюк… так что он просто делал то, что ему говорили и не задавал моральных вопросов о жертвах. Черт, они все, наверное, были плохими людьми.

Довольно часто Праути удерживал их в живых как можно дольше. Например, лоботомия без анестезии была любимым развлечением Винчетти, впрочем, как и полное свежевание тела, кислотные катетеры и «заглушки»[40]. Калечение половых органов включало так много видов деятельности в этих местах, что уже стало надоедать; вам нужно лишь рассечь так много пенисов, удалить так много мошонок, сварить так много яичек и выпотрошить столько уретр, прежде чем это перестанет вас пугать. Следовательно, Винчетти давил на доктора и требовал новых и более оригинальных зрелищ.

Например, как это.

Женщину звали Дарси, она была одной из любовниц Винчетти на полставки. Винчетти нравились тощие и дрянные (такие женщины напоминали ему о детстве в Нью-Джерси), а Дарси определенно подходила. Сорок три кг, крошечная грудь, и со ртом более грязным, чем дно мусорного контейнера на бойне. Дарси сделала ебанистическую оплошность, сказав одной из девушек:

— У Винча маленький член. Он крошечный, как мой мизинец.

Большая ошибка.