Мозг

- Тогда зачем ты рассказал нам? - настаивала Уошен.

- Потому что… - ответил ее сын, - потому что вы имеете право слушать, что он говорит. Так что вы сможете сами решить.

Уошен отошла в тень, глядя на самое большое «доброе» дерево, которое она когда-либо видела. Годы убили его, оно сгнило и рухнуло на землю, и в лесном шатре образовалась прореха. Выросшие дети и их маленькие братья и сестры собрались на этом светлом островке, стоя парами или группками, тихо переговариваясь между собой. Тилл расхаживал взад и вперед по широкому древесному стволу. Он выглядел совсем взрослым, нестареющим и решительно ничем не выделялся среди остальных. Он был в обычной набедренной повязке и легких сапогах, на невзрачном лице застыло выражение робости и застенчивости, и при виде его у Уошен, как ни странно, мелькнула надежда.

Может быть, встречи Тилла - просто старая игра, которая переросла в традицию. Может быть.

Не произнеся ни слова, не оглянувшись, Локе вышел на поляну и присоединился к старшим детям, стоящим впереди.

Его родители, выполняя свое обещание, опустились на колени в джунглях.

На поляне показались еще несколько детей. Затем, повинуясь какому-то невидимому сигналу, собравшиеся затихли.

Тилл тихо спросил:

- Чего мы хотим?

- Того, что является лучшим для корабля, - ответили дети. - Всегда.

- Как долго это - «всегда»?

- Дольше, чем мы можем себе представить.

- И как далеко это - «всегда»?

- Оно простирается до бесконечности.

- Но мы живем…

- Лишь мгновение! - вскричали они. - А может быть, и меньше!

Слова не имели смысла, и от них мороз продирал по коже. Они должны были казаться Уошен глупыми, но не казались; это была молитва, она приобретала силу и материальность, когда ее произносили в один голос, с выработанной годами уверенностью.

- Того, что является лучшим для корабля, - повторил Тилл.

Но он не просто повторял - он задавал вопрос. На его простоватом лице читалось любопытство, неподдельная жажда чего-то.

Он негромко спросил собравшихся:

- Вы знаете ответ?

Дети нестройным хором произнесли:

- Нет.

- Я тоже не знаю, - признался их лидер. - Но когда я бодрствую, я ищу его. А когда сплю, то ищу его во сне.

Последовала короткая пауза, затем резкий голос выкрикнул:

- У нас новички!

- Приведите их сюда.

Это были близнецы лет семи, брат и сестра, и они с испуганным видом вскарабкались на бревно. Но Тилл протянул им руки, твердым, уверенным голосом велел каждому сделать глубокий вдох, затем спросил их:

- Что вы знаете о корабле? Девочка взглянула на небо и ответила:

- Мы пришли оттуда.

Среди детей послышался смех, затем затих. Брат поправил ее:

- Оттуда пришли помощники Капитана. Не мы. - И добавил: - Но мы поможем им вернуться туда. Скоро.

Наступила долгая, холодная тишина.

Тилл позволил себе терпеливо улыбнуться, похлопал обоих по макушкам. Затем он взглянул на своих последователей и спросил:

- Он прав?

- Нет! - проревели они.

Близнецы вздрогнули и попытались сбежать. Тилл опустился на колени между ними и произнес твердым голосом:

- Помощники - это только помощники. Но вы, и я, и все мы… мы - Строители.

Уошен не слышала этой чепухи уже четверть века, и, услышав сейчас, она не могла решить - то ли ей рассмеяться, то ли поддаться приступу гнева.

- Мы - возродившиеся Строители, - повторил Тилл. И он заронил в их души семена мятежа, добавив: - И какова бы ни была наша цель, она состоит не в том, чтобы сотрудничать с этими глупыми помощниками.

Миоцен не поверила ни единому слову.

- Во-первых, - сказала она, обращаясь к Уошен и к самой себе, - я знаю своего собственного ребенка. То, что вы говорите, нелепо. Во-вторых, на этом их слете могла собраться едва половина наших детей…

- Большинство из них - взрослые, у них свои дома, мадам, - прервал ее Диу.

- Я проверяла, - объяснила Уошен. - Несколько десятков младших детей действительно сбежали из детских…

- Я не говорю, что они никуда не ходили. Затем Миоцен высокомерно спросила:

- Вы двое выслушаете меня? Хотя бы одну минуту?

- Продолжайте, мадам, - сказал Диу.

- Я знаю, что разумно, а что - нет. Я знаю, как был воспитан мой сын, я знаю его характер, и если вы не предложите мне какой-то мотив для этого… этого дерьма… тогда я думаю, нам лучше сделать вид, что ничего не произошло…

- Мотив, - повторила Уошен. - Скажите мне, какой у меня может быть мотив?

- Жадность, - с холодным восторгом ответила Миоцен.

- Что это значит?

- Поверь мне, я все понимаю. - Темные глаза сузились, в уголках сверкнули серебряные щелки. - Если мой сын лишился рассудка, на его место становится ваш. Сначала статус. Затем, в конце концов, власть.

Уошен бросила взгляд на Диу.

Они не упоминали о том, что осведомителем был Локе, и хотели сохранить это в секрете как можно дольше - по многим причинам, большинство из которых было эгоистическими.

- Спросите у Тилла о Строителях, - настаивала она.

- Я не стану этого делать.

- Почему?

Женщина помолчала минуту, тщетно пытаясь счистить коробочки спор со своей новой домотканой формы. Затем она ответила с ядовитой логикой: