Мозаика

Шатаясь, она добрела до комнаты детей. Исчезла часть одежды. Любимые книги. Игрушки.

В комнате Фатмы не осталось ничего из ее вещей. Естественно, она уехала с ними.

Иордания… Нет, это какая-то ошибка! Наверное, Карим просто решил ее проучить.

Много лет назад она прочитала статью о мужьях-иностранцах, которые бросали своих жен и увозили детей к себе на родину — в Грецию или Саудовскую Аравию. Она и вообразить не могла, что эта проблема коснется ее. С ней и с Каримом такое просто не могло случиться — несмотря на все разногласия и трудности.

Нужно было что-то делать. Позвонить кому-нибудь? Маме? Нет… Отец слишком слаб, это известие может его доконать. А если Карим все-таки одумается? Он же столько лет уверял, что любит ее.

— Господи, ну пожалуйста, — прошептала она, — пожалуйста, пожалуйста…

И тут она подумала о старшем сыне. Ей придется рассказать об этом ему. Как он отреагирует? Будет во всем винить себя? Нет, нужно оградить его от подобных чувств.

Это будет непросто, ведь история с Джорданом (Карим назвал первенца в честь своей родины) во многом повлияла на решение Карима. Можно пока что ничего не рассказывать Джордану — он все равно в трехстах километрах от Нью-Йорка. Ему незачем знать, что семья распалась, что они остались вдвоем.

Но что же предпринять?

У нее есть друзья. Семейные пары, с которыми они с Каримом общались, вернее было бы назвать знакомыми. По-настоящему она может положиться только на двух человек.

Она потянулась к телефону.

Глава 2

— Кажется, получилось, — сказала Эммелин Леблан, звезда и продюсер телевизионного шоу «Эм — Нью-Йорк». — Согласитесь, ведь получилось!

Арни Стерн был директором шоу, Том Ву — редактором. Они просматривали сделанную днем запись очередного выпуска. Тема — безопасность жилища — в Нью-Йорке актуальна всегда. На шоу были приглашены два эксперта.

— Получилось, получилось, — успокоил Эммелин Арни. Том энергично кивнул. Оба мужчины были неравнодушны к своей начальнице. Иногда Том едва сдерживался, так ему хотелось дотронуться до ее руки, погладить по щеке — убедиться в том, что ее шоколадная кожа и на ощупь такая же мягкая, какой кажется.

Эммелин встала.

— Ну ладно, — сказала она. — А об остальном я подумаю завтра.

Эти слова она произнесла, пародируя Вивьен Ли в «Унесенных ветром». На завтра была запланирована съемка следующего шоу — о нью-йоркском такси. Тема не самая острая, но, как и все шоу Эммелин, оно получится живым и занимательным. Поэтому у ее программы были стабильные и постоянно растущие рейтинги.

В дверь заглянула ассистентка Селия:

— Эм, тебя к телефону. Дина Ахмад, по важному делу.

Эммелин вошла к себе в кабинет, сняла трубку.

— Привет, подруга, — сказала она радостно. Но, когда услышала ответ, нахмурилась. — Что? Ты не тараторь так. Повтори еще раз. Что он сделал? — Несколько секунд она напряженно слушала, а потом сказала: — Ладно, детка, ты продержись еще немного. Я еду. Да, я сама ей позвоню.

Она повесила трубку и уставилась на аппарат.

— Вот ублюдок! — сказала она. Она лет десять не употребляла этого слова и говорила так только о самых низких людях. Сейчас оно относилось к Кариму Ахмаду.

Сара Гельман услышала, как запищал пейджер, но не стала смотреть сообщение. Сейчас ее внимание было сосредоточено на больной девочке по имени Лаквинта Томас. Она отметила в карте, какие лекарства надо заменить, объяснила это дежурной медсестре и только после этого взглянула на пейджер.

И удивилась, увидев, что с ней хотела связаться Эммелин. Что-то срочное? Скорее всего, подруги решили устроить девичник. Вот и отлично. Она совсем заработалась, пора расслабиться. Почистить перышки, приодеться, выпить несколько коктейлей, обсудить знакомых, сослуживцев, мужей прошлых (ее бывшего, Ари), настоящих (Дининого Карима) и будущих.

Она зашла в ординаторскую и оттуда позвонила Эммелин. Через пять минут, абсолютно ошарашенная, она повесила трубку. Карим Ахмад что, с ума сошел?

Сара набрала номер Дины.

— Сейчас приеду, — сказала она.

Она сняла халат и стала переодеваться в уличное платье. На долю секунды мелькнула мысль: а может, остаться в халате, явиться так в аэропорт и сказать: «Остановите самолет! Я — врач!»?

Как же трудно жить на свете, когда твой рост даже на каблуках не дотягивает до метра шестидесяти. Люди не хотят принимать тебя всерьез. Она замечала, что Эммелин, у которой рост был метр восемьдесят, все воспринимали всерьез, с первого взгляда. Впрочем, Эм жаловалась, что всю жизнь страдала оттого, что к ней относились как к жирафу.

Сара выехала с больничной стоянки, думая о том, что в этой ситуации она должна представлять голос разума: поддержать подругу и постараться хоть немного ее успокоить.

Звонок в полицию был глупым ходом. По крайней мере наивным. Дина поняла это, когда пыталась объяснить дежурной Фрэнсис Мэлоун, что случилось.

— Вы говорите, дети с отцом?

— Да.

— И у вас нет причин полагать, что они в опасности?

— Нет, но…

— Их отец — ваш муж, я правильно поняла, мадам?

— Да.

— Вы не разведены? Нет никакого судебного предписания и так далее?

— Нет.

— Насилия не было? Угроз?