Мозаика

Карим, как всегда, был за рулем предельно осторожен и немного напряжен. У Дины возникло странное ощущение. Они тысячи раз ездили вместе. Теперь они тоже ехали рядом, но были не вместе.

Он нервно барабанил пальцами по рулю.

— Я хотел обсудить с тобой один вопрос — раз уж представилась такая возможность.

Всего один, подумала Дина, но промолчала.

— Я не рассказал своим всей правды. Ничего не говорил про Джорди. И про нас тоже.

Она ждала, что последует.

— Я сказал, что у нас возникли проблемы и мы решили пожить отдельно. Я приехал домой с близнецами. Но ничего более определенного я не говорил.

— Хочешь сказать, что мы вроде как хотим наладить отношения?

Он нервно заерзал:

— Скажем так, я был довольно уклончив. Нарочно. Думаю, так будет лучше для всех, в том числе для Али и Сюзанны.

Дина с трудом сдержала гнев.

— Другими словами, ты хочешь, чтобы я тебе подыграла, — холодно сказала она. — Чтобы сделала вид, что все прекрасно, просто ты забрал двоих моих детей.

— Наших детей, Дина. Дело не в этом. Я просто считаю, что детям лучше не думать, что мы с тобой воюем друг с другом. А мы и не воюем.

— Если ты так беспокоишься о детях, может быть, было бы лучше оставить их дома? Да нет, тебя волнует другое: что подумают мама с папой, младший брат и все родственники. Не дай бог, они решат, что их драгоценный Карим бросил жену и похитил детей.

Карим еле сдерживался:

— Я понимаю, ты имеешь полное право сердиться. Мне тоже очень жаль, что у нас с тобой не получилось, но… Я повторяю: я поступил так, как, по-моему, будет лучше для детей. Ты смотришь на это иначе. Я и это понимаю. Но я бы не хотел выяснять отношения при детях. Моя семья поддержит меня в любом случае.

Дина не ответила, и он решил, что убедил ее:

— Ну, ты согласна, что так будет лучше? Потому что в противном случае… — Он вздохнул. — В противном случае я бы не хотел, чтобы ты виделась с детьми. Даже сейчас.

Она достаточно хорошо его знала и понимала, что он говорит совершенно искренне, что он верит в это. И ни ее гнев, ни ее слезы не заставят его переменить решение. А у него на руках два козыря. Во всяком случае, пока что.

— Не беспокойся, — сказала она мрачно. — Я буду безукоризненной женой, живущей отдельно от мужа. Ты только скажи, когда я смогу увидеть близнецов.

Он с облегчением вздохнул:

— Если хочешь, приходи на обед. Или после обеда.

— Наверное, лучше после. — Ей бы не хотелось сидеть за столом со всеми Ахмадами.

— Договорились.

«Хайатт» очень походил на своего калифорнийского собрата — голубое небо, солнце, пальмы. Карим заплатил коридорному, чтобы тот отнес чемоданы, и они с Диной расстались в вестибюле.

Если у портье и были какие-то сомнения относительно женщины, путешествующей в одиночку, то Дина этого не заметила. Это Иордания, напомнила она себе. Здесь у женщин есть права, они занимаются бизнесом и даже политикой.

Окно ее номера выходило на бассейн, а дальше открывалась панорама города. Совсем недалеко голубел купол мечети Короля Абдуллы, построенной лет десять назад, — Дина помнила, как купол еще был в лесах.

Она взглянула на телефон. Сообщений, судя по индикатору автоответчика, не было. Вряд ли Констентайн стал бы оставлять сообщения здесь, на вражеской территории. Теперь она должна была выйти на связь с человеком, которого он назвал Майором. А потом… А потом что?

Вдруг все показалось ей абсурдным и невозможным. Она словно оказалась в каком-то плохом телешоу. Она слишком устала, слишком растеряна, слишком зла, поэтому даже расплакаться не могла. Дина легла на кровать и закрыла глаза, пытаясь расслабиться.

Когда Дина увидела детей, ей показалось, что сердце у нее сейчас разорвется на части.

— Мамочка! Мамочка! — закричали они хором и кинулись ее обнимать.

До чего же они красивые, подумала Дина с умилением.

— Пойдем, мы покажем тебе наш спортивный комплекс. — Али чуть ли не силой тянул ее в сад.

— Папа и дядя Самир его только что собрали, — сказала Сюзи с гордостью. — Папа ушиб палец и сказал плохое слово, а джиддо услышал и на него накричал.

Дина, представив, как отец ругает Карима, не могла сдержать улыбку. Она обняла Сюзи. Новый комплекс был ей противен — он напоминал о том, что дети здесь надолго.

Сорайя принесла ей вкуснейшего холодного лимонада. Дина осторожно улыбнулась, протянула Сорайе руку. Та пожала ее, а потом обняла Дину:

— Добро пожаловать!

Эти объятия были Дине приятны. Быть может, все окажется не так уж трудно. Остальные родственники поздоровались с ней сдержанно.

Карим был сама благожелательность, вел себя безукоризненно вежливо. Карим здесь счастлив, догадалась она. И увы, дети тоже. Да, конечно, они скучали по ней, но было совершенно ясно, что здесь они живут полной жизнью, в которой масса развлечений: пикники в саду, катание на пони, игры с детьми Самира. Они здесь получали куда больше внимания, чем дома, в Америке.

— Здесь лучше, чем в Нью-Йорке, мамочка! — заявил Али. — Ты останешься с нами?