Читаем Мотылек полностью

Старый индеец жил в ужасной грязи в палатке, устроенной из растянутых коровьих кож шерстью внутрь. Посреди – три камня с разведенным между ними огнем. По смраду можно было догадаться, что огонь здесь никогда не затухает. Индеец спал не в гамаке, а на самодельной кровати из веток. Палатка была довольно большой и занимала площадь не менее двадцати квадратных метров. Стены отсутствовали, если не считать нескольких переплетенных веток с подветренной стороны. Я увидел двух змей, одна метра три длиной и в руку толщиной с желтой буквой V на голове, и подумал про себя: «Сколько же эти твари могут сожрать яиц и цыплят!» Я никак не мог понять, как здесь могли уживаться козы, куры, овцы и даже осел. Индеец осмотрел меня с ног до головы и заставил даже снять штаны, которые Лали перекроила в шорты, и, когда я предстал перед ним в чем мать родила, усадил меня на камень возле очага и бросил в огонь зеленые листья. От них пошел густой дым с запахом мяты. Дым окутал меня целиком, довел до удушья, но я почти не кашлял, а терпеливо сидел минут десять и ждал, когда все это закончится. Затем он сжег мои штаны и одарил меня двумя набедренными повязками из овечьей и змеиной кожи. Последняя была мягкой, как замшевая перчатка. Он надел мне на руку плетеный браслет из кожи овцы, козы и змеи шириной сантиметров десять. По желанию его можно было ослабить или затянуть с помощью ремешка из змеиной кожи.

На левой ноге знахаря у щиколотки была язва величиной с двухфранковую монету, по ноге ползали мухи. Время от времени он сгонял их, а когда они чересчур его донимали, присыпал болячку золой. Перед самым моим уходом знахарь, покончив с обрядом усыновления, дал мне другой деревянный нож размером поменьше. Лали потом объяснила мне, что, если я захочу навестить знахаря, я должен послать ему маленький нож, а когда он захочет меня принять, то пришлет мне большой. Я покинул жилище старого индейца. В памяти остались его черты: шея и лицо в морщинах, во рту пять зубов – передние: два сверху и три снизу. Миндалевидный разрез глаз, как и у всех индейцев. Веки такие толстые и тяжелые, что, когда он их закрывал, глазницы походили на яблоки. Ни бровей, ни ресниц, но прямые и совершенно черные, аккуратно подрезанные волосы, ниспадавшие на плечи. Как и все индейцы, он носил челку до бровей.

Я уходил от него с ощущением неловкости за свою голую задницу. Но что поделаешь: раз бежал, приходится пройти и через это. С индейцами шутки плохи, их следует принимать всерьез, ведь свобода стоит маленьких неловкостей и неудобств! Увидев меня в набедренной повязке, Лали посмеялась от души. Ее прекрасные белые зубы сверкали, как тот жемчуг, который она доставала со дна моря. Она изучила со всех сторон мой браслет и другую набедренную повязку из кожи змеи. Затем обнюхала меня, чтобы убедиться, что я обкуривался дымом. Нужно отметить, что у индейцев чувство обоняния развито очень сильно.

Я стал привыкать к своей новой жизни и понял, что не следует заходить слишком далеко, иначе привычка может перерасти в потребность, и тогда вообще не захочется уходить. Все это время Лали внимательно за мной наблюдала: она очень хотела, чтобы я принимал более активное участие в жизни племени. Она видела, как я ловлю рыбу, как ловко владею веслом и искусно управляю легкой маленькой лодкой, поэтому ей очень хотелось, чтобы я приобщился к промыслу жемчуга. Но эта идея меня совсем не устраивала. Лали считалась лучшей ныряльщицей в деревне. Ее лодка всегда привозила самые лучшие и самые крупные раковины, как правило встречавшиеся на очень больших глубинах. Мне также было известно, что индеец, напарник Лали, управлявший лодкой, приходился вождю родным братом. Если я пойду в море с Лали, это затронет его интересы, что никак не входило в мои планы. Я стал задумываться и размышлять над этой проблемой. Лали поняла меня по-своему – она снова пошла за сестрой. Вернувшись бегом в диком восторге, проскользнула в дом не через свою, а через мою дверь. Это что-нибудь да значило! Так и есть! Вот они обе перед главной дверью со стороны моря. Там они расходятся. Лали обходит хижину кругом и проникает в дом через свою дверь, а Сорайма, младшая сестра, через мою. Грудь Сораймы едва дотягивает до величины спелых мандаринов, и волосы у нее совсем короткие. Они подрезаны точно на уровне подбородка, челка опускается ниже лба и почти закрывает глаза. Каждый раз, когда Лали приводит сестру таким вот образом, они купаются вместе, затем входят в дом, снимают набедренные повязки и вешают их на гамак. Младшая всегда уходит от нас в большой печали – не беру я ее, и все тут! Однажды, когда мы втроем лежали в гамаке с Лали посередине, она встала и снова легла уже с моей стороны, плотно прижав меня к обнаженному телу Сораймы.

Перейти на страницу:

Все книги серии Папийон

Мотылек
Мотылек

Бывают книги просто обреченные на успех. Автобиографический роман Анри Шарьера «Мотылек» стал бестселлером сразу после его опубликования в 1969 году. В первые три года после выхода в свет было напечатано около 10 миллионов экземпляров этой книги. Кинематографисты были готовы драться за право экранизации. В 1973 году состоялась премьера фильма Франклина Шеффнера, снятого по книге Шарьера (в главных ролях Стив Маккуин и Дастин Хоффман), ныне по праву причисленного к классике кинематографа.Автор этого повествования Анри Шарьер по прозвищу Мотылек (Папийон) в двадцать пять лет был обвинен в убийстве и приговорен к пожизненному заключению. Но тут-то и началась самая фантастическая из его авантюр. На каторге во Французской Гвиане он прошел через невероятные испытания, не раз оказываясь на волоске от гибели. Инстинкт выживания и неукротимое стремление к свободе помогли ему в конце концов оказаться на воле.

Анри Шаррьер

Биографии и Мемуары
Ва-банк
Ва-банк

Анри Шарьер по прозвищу Папийон (Мотылек) в двадцать пять лет был обвинен в убийстве и приговорен к пожизненному заключению. Бурная юность, трения с законом, несправедливый суд, каторга, побег… Герой автобиографической книги Анри Шарьера «Мотылек», некогда поразившей миллионы читателей во всем мире, вроде бы больше не способен ничем нас удивить. Ан нет! Открыв «Ва-банк», мы, затаив дыхание, следим за новыми авантюрами неутомимого Папийона. Взрывы, подкопы, любовные радости, побеги, ночная игра в кости с охотниками за бриллиантами в бразильских джунглях, рейсы с контрабандой на спортивном самолете и неотвязная мысль о мести тем, кто на долгие годы отправил его в гибельные места, где выжить практически невозможно. Сюжет невероятный, кажется, что события нагромоздила компания сбрендивших голливудских сценаристов, но это все правда. Не верите? Пристегните ремни. Поехали!Впервые на русском языке полная версия книги А. Шарьера «Ва-банк»

Анри Шаррьер

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии