Мотылёк

Хасаныч(чокаясь с Верой). Коньяк рожден быть ароматным, а не красивым, дурочка. За тебя, Савельева!

Они выпивают и втыкают мензурки обратно в подставку. Вера встает и направляется к двери.

Вера. Прощай, Хасаныч. Не приду я больше.

Хасаныч. Понял уже. Не запамятовала, что Наргиз следует от меня передать?

Вера(заученно). Не запамятовала: не потерял ты ее кольцо с камнем на выставке, сестре отдал, чтобы продала, у нее мужа посадили.

Хасаныч. Правильно, Гульмирке отдал. Фарух заворо-вался совсем. Но не помогли деньги. Другие нравы были. Деньги ничего или почти ничего не решали. Слово в слово передай.

Вера. Нет, Хасаныч, ты все-таки немного с придурью.

Хасаныч. Почему с придурью? Что кольцо отдал?

Вера(засмеявшись). Да нет, просто с придурью, и все. Но ты, Хасаныч, славный старик. Я буду скучать. Правда, наверное, недолго.

Хасаныч. Мне все равно приятно, что по такой старой клизме, как я, девки сохнут.

Вера. Да ну тебя! Намекни, когда минуты останутся.

Хасаныч. Сама поймешь. Кровь горлом обычно. Не думай об этом.

Вера выходит из лаборатории и быстрым шагом возвращается к ожидающей ее подруге.

Зоя. Чего говорит?

Вера(весело). Сдохнешь со дня на день, говорит.

Зоя(недоуменно). И чего веселого?

Вера. Так он по-особенному говорит. Весело. Все, пошли.

Шоссе

Петрович гонит свой грузовик по ночному шоссе, напевая себе под нос. Свет фар грузовика вырывает из придорожного мрака силуэты стоящих у обочины девиц. Те призывно машут руками.

Петрович(продолжая напевать, но уже внятно). Жизнь моя – дорога без конца. (Переходя на прозу.) А в дороге без бабы скучно, но с бабой опасно. Прикинем на середину, и будет в самую точку. (Опять белым стихом.) Брюнетку с камышовыми бровями и грудями на двадцать два поцелуя, а потом на коня железного, к доле холостяцкой.

Петрович останавливает грузовик и выходит на обочину. От стоящего неподалеку в тени легкового автомобиля к Петровичу, не торопясь, направляется крепко сложенный молодой человек.

Петрович. Почем нынче любовь, служивый?

Бильбо. Дорого не просим, но себя уважаем.

Петрович. Сердцем чую, что ты, служивый, сейчас мне на фене прейскурант изложишь. Так я заранее прошу – не надо, я по позиции в отрицалове, феня мне ухи режет. Назови по-граждански ваши предложения. Диапазончик – от чего до чего. Может, у меня и средств таких нет.

Бильбо. Цена одна – двести вечнозеленых, и бери, кого хочешь. Далеко только не отвозить, так чтобы могли своими ногами дотопать.

Тем временем Климова продолжает беседу с Катей.

Климова. У тебя папа, наверное, начальник?

Катя. У меня папа архитектором работает. Он всякие дома рисует, а потом их дядя Саша строит. Они с дядей Сашей уже много домов построили. Красивые! Меня на один водили – там прямо на крыше купаться можно. Только когда водили, еще воды не успели налить.

Климова. Роскошно! Бассейн на крыше! Живут же люди!

Катя. Там будет только одна старушка жить. У нее сын в правительстве. Я писать хочу.

Климова. Ноу проблем – за машину зайди и пописай.

Катя. Нет, мне перед дамами стыдно будет.

Климова. Перед дамами… Ну, подальше отойди, вон туда, к кусточкам.

Катя. Ладно.

Девочка выходит из машины и идет к растущему неподалеку кустарнику.

Петрович через плечо Бильбо замечает ребенка, но виду не подает и продолжает торговаться.

Петрович. И что за товар есть у вашего учреждения в ассортименте?

Бильбо. Все есть.

Петрович. И все по двести?

Бильбо(кивая). Все по двести.

Петрович. И эта по двести? (Показывает на выходящую из-за кустов девочку.)

Бильбо(оборачиваясь в указанном направлении). Не. Эта не продается пока.

Петрович. Вроде как на «вырост»?

Бильбо. Вроде того.

Петрович. А если две цены дам?

Бильбо(после недолгих размышлений и предварительно оглянувшись по сторонам). Да бери.

Петрович(Кате). Девочка! Девочка! Иди-ка, родненькая, сюда, я тебе чего скажу.