Моцарт и его время

«Гимн фраку» и «ода пуговицам», на первый взгляд, были бы уместнее в устах записного франта, а не гениального композитора. Исследователи подсчитали расходы разных венских композиторов на одежду. Оказалось, что у Моцарта в 1791 году ушло 55 гульденов, а у Сальери в 1795-м — 56 гульденов (всего один гульден разницы!), хотя состояние Сальери на момент смерти в 1825 году исчислялось более чем в 20 000 гульденов, а после Моцарта в 1791-м был официально зафиксирован долг в 826 гульденов^ь. Казалось бы, какое дело композитору ранга Моцарта до таких мелочей, как пуговицы, столь любовно им описанные. Но в этом — в любви к красивым и хорошим вещам — такая же особенность моцартовского мироощущения, как и в его склонности к игре. И то, и другое подпитывало его художественный гений — какими бы причудливыми и неявными не казались линии пересечений.

Финансовый кризис осени 1791 года, долги после смерти Моцарта парадоксальным образом не являются свидетельством его бедности. Романтический миф о художнике, не понятом обществом и приведенном на грань нищеты, в данном случае несостоятелен. В последний год Моцарт с семьей жил в очень хорошей квартире, у него был дорогой инструмент, бильярдный стол, модная одежда, он держал собственную лошадь, свою карету, не только занимал, но и ссужал деньги друзьям. Все дело в том, что Моцарт не собирался умирать. О каких бы предчувствиях не вспоминала потом Констанца, какие бы намеки не выискивали в его письмах биографы, Моцарт до болезни вел активную жизнь и был полон планов. Он занимал деньги под будущие гонорары, из которых всегда аккуратно выплачивал долги. Конечно, педантичная расчетливость не принадлежала к числу его добродетелей, да и в понимании Моцарта вряд ли добродетелью являлась. Стэффорд совершенно прав, оценивая то, что можно было бы назвать «расточительностью» Моцарта, как вполне сознательную финансовую стратегию. Он хотел быть не музыкантом-слугой, каким всю жизнь был его отец, но профессионалом, добившимся своим трудом высокого статуса, сравнимого со статусом аристократа. То, что можно считать разумным и расчетливым с позиций лавочника XIX века, совершенно не подходит человеку, погруженному в гущу придворной культуры века XVIII^е.

а Письмо от 28 сентября 1782 г. — Впе/еОА III. 8. 232—233.

Ь КоЬЫпз Ьапёоп Н. С. Могаг* апд У1еппа. Ор. ей. Р. 199. с 8ш#огё. Р. 105—106.

чо

40

А'#псаьюп аа

Приобщение к масонству — одна из самых запутанных и туманных страниц моцартовской биографии. Для этого отчасти имеются объективные причины, ведь из истории известно, что масонство представляло собой сеть тайных организаций, его цели и задачи открыто нигде не декларировались, а масоны не излагали свои намерения и взгляды явно. Переписка Моцарта также содержит мало материалов об этой стороне его жизни. Атмосфера тайны, окружавшая масонские ритуалы, создала почву для разнообразных легенд — вплоть до обвинения масонов в смерти Моцарта, якобы разгласившего их секреты. Чем же в действительности было венское масонство во времена Моцарта? Отсутствие доступных материалов заставляет сделать несколько более подробный экскурс в его историю.

Насколько в реальности его деятельность была законспирирована? Браунберенс отмечает, что незадолго до вступления композитора в ложу в одном из журналов с названием БегБрюп \оп Шеп («Шпион из Вены») появился репортаж с частичным описанием ритуала для всех трех ступеней масонского братства. Издателем журнала был Иоганн Томас фон Траттнер (у него Моцарт как раз тогда квартировал). Траттнер был масоном, однако за свою проделку не понес никакого наказания³. Одна из влиятельных венских лож — «К истинному согласию» — издавала специальный «Масонский журнал», доступный любому желающему. В период 1780—1785 годов, когда масонство в Вене переживало пик моды, появилось масса украшений с масонской символикой — они, по-видимому, находили спрос у светских модниц. По некоторым сведениям, ложи организовывали не только закрытые, но и открытые заседания — торжественные банкеты, благотворительные акции и концерты, где могли присутствовать и посвященные, и просто люди из общества, в том числе дамы. Даже в ярмарочной забаве тех лет — так называемых «панорамах» или «волшебных фонарях» О0искказ1еп)^ь — использовались сюжеты о масонских собраниях.

жизнь и смерть /