Мост Верразано

— К кому же еще! Он на деньги дико жадный — ну, они все жадные, но этот ведь держит слово, каждый знает, Жако, и смотри! Вот ты к нему прибываешь под покровом ночи, привозишь что надо и даешь заказ, а? Никто на свете, кроме него, не будет знать, кто заказчик. Он-то не проболтается. Машина заработает, отлаженная машина, ведь они держат натасканных ребят, чтобы искать изменников и вообще кого надо. И не только искать, но и убивать. Крестный папаша Лентини, вот кто им нужен, и как они с ним споются, тогда держи свои штанишки покрепче…

— Убил… — сказал Жак. — С семейством Лентини совладать трудно… Твой совет?

— Прикончить Лентини, — изрек Бернанос и захохотал. Потом добавил, все еще ухмыляясь:

— Запрячь своего изобретателя под землю. Кстати, у меня есть… э-э… свой парнишка… у Лентини. Не дешевый парнишка.

Мабен покивал.

— Включишь в счет. Сейчас деньги нужны?

— А когда и кому они не нужны? — сказал Бернанос.

"Боже, Господь мой, помоги, — думал Жак, заполняя голубой листок чека. — Помоги и против Лентини». Еще работая в ФБР, он понял, что против этого «крестного отца» никакие средства не действуют. Уже тогда «семья» Папы Летгини подмяла под себя половину Нью-Йорка, и ходил упорный слух, что мэр — его протеже и ставленник. И ведь хороший был мэр, между прочим… На Бога только и оставалось надеяться.

Они условились, что Джо позвонит и передаст по факсу координаты лондонского «парнишки» — без комментариев. И Мабен погрузился в прочие свои дела, придавленный, как Сизиф, камнем ожидания.

Амалия между тем мерзла. Отчаянно мерзла. С ней приключилась та же беда, что и с Эйвоном по приезде, — не было денег, подходящих для телефона-автомата. А обнаруживать себя без благословения шефа она все же не решалась. И они с Джеком притулились под забором, прикрывающим хотя бы от ветра, и стучали зубами, ожидая неизвестно чего. Джек безостановочно ворчал и особо упирал на то, что Голландия — дикарская страна, потому что из нее нельзя позвонить в Штаты за счет вызываемого абонента. И холодрыга здесь дикарская.

Вдоль уныло-ровного поля, тянущегося за оградой, горизонтально летели редкие снежные хлопья. Над головами качались и посвистывали голые ветви ивы.

Амалия сдалась через час, когда стало понятно — а Джеку давно это было понятно, — что беглецы не собираются покидать уютный свой домик. Им-то тепло… И еды, небось, полно…

— Ладно, двинули, — сказала Амалия Джеку, и они пошли.

За окном гостиной никого не было видно; они прошли к крыльцу, Амалия позвонила. Почти тотчас откликнулся звонкий мяукающий голос, дверь отворилась, и они увидели Марту Лионель. Она, видимо, улыбалась, еще подходя к дверям. Проговорила что-то по-голландски — непонятное, но явно доброжелательное. Амалия спросила:

— Мадам не говорит по-английски?

— Говорю, говорю, деточка. Что угодно молодым людям?

— Простите, мэм, но мы хотели бы видеть… — Амалия запнулась; почему-то ей не хотелось произносить имя Эйвона. — Вашего гостя, мэм. Мы прилетели из Соединенных Штатов, мэм.

Б лице Марты что-то изменилось, улыбка стала несколько натянутой.

— У… у меня нет гостей, милочка.

— Я же знаю, что есть, — просто сказала Амалия. — Скажите ему, что приехала Амалия. Пожалуйста.

— Но у меня нет гостей!

— Извините, мэм. Есть…

— Ну… ну, хорошо. Вы не обидитесь, если я закрою дверь?

Дверь закрылась. Амалия посмотрела на Джека — тот одобрительно улыбался — и подумала, что он отличный напарник, всегда ведет себя уместно и не высовывается, хотя ему, наверное, не очень нравится, что им командует девчонка.

Занавеска на дверном окошке шевельнулась — их рассматривали. Затем дверь приоткрылась, в щели показалась физиоиомия Эйвона. Без усов. Он сказал: «Входите» — и отступил вбок. Амалия вошла. Берт тут же толчком захлопнул дверь и рявкнул:

— Подожди там! — Наклонился к Амалии, всмотрелся. — А, это все-таки ты. Перекрасилась, дурища…

— Здравствуйте, господин…

— Т-с-с, — прошипел он. — Без имен… Это Джек с тобой, подружка? — Она кивнула. — Оружие есть?

— У меня — нет.

— А у него?

— Есть.

— У меня тоже есть, — мрачно сказал Умнкк. — Предупреди его…

— Господин… Извините. О чем?

— Что отберу

— Так оно ж не против вас!

— Предупреди, чтоб отдал пушку… — Умник открыл дверь, и сейчас же Амалия проговорила ясным голосом;

— Джек, дорогой, отдай ему свою пушку, если тебе не трудно.

Окоченелой рукой парень выудил из-под мышки пистолет. Эйвон присвистнул и одобрительно сказал:

— Пластмасса, э? Хорошо. Входите, грейтесь, ребятки. Потом, глядя на Джека, сдирающего с себя башмаки, добавил:

— Ты бы еще мост Верразано с собой приперла, девушка… Марта! Кофе гостям! Топайте сразу наверх, пошли.

За поясом спереди у него торчал большой пистолет незнакомой марки — плоский и отливающий красным. В спальне Эйвон присел на корточки и выудил из тумбочки бутылку «бурбона». Пророкотал;

— Марта! Еще стаканы! Долго торчали на улице?

— Как приехал господин Басс, — ответила Амалия, передергиваясь всем телом.

— Сказано тебе — без имен… Марта! Где стаканы, во имя войны протестантов с католиками?

На лестнице зашлепали шаги, вошла госпожа Лионель с подносом и объявила: