Мост Верразано

…Полицейский начальник был любезен на удивление; видимо, господин Ренн чем-то его улестил. В два счета Амалия получила доступ к компьютерному терминалу, с ней и здесь были крайне любезны — предупредительны, можно сказать, и она решилась на дерзкую просьбу. Штука в том, что ей остро не хотелось называть новое имя Эйвона: не нужно, чтобы здесь знали, из-за кого такая суета. Фрау, сидящая у терминала, вызвала окно запроса, и тут Амалия — тысяча извинении, почтенная госпожа, но такова специфика нашей работы, мы не можем разглашать имя подозреваемого — попросила, чтобы та отвернулась, когда Амалия будет набирать это имя. Фрау дисциплинированно не обиделась, в строку впечаталось заветное имя ТЭКЕР, и через пару секунд выскочил ответ: Амстердам, Схипхол, рейс Na…

На этот раз Амалия не сдержалась и взвизгнула, чем немало шокировала компьютерную фрау. Впрочем, извиняться было некогда. Наступило время рандеву с человеком в синей шляпе.

И опять все прошло, как по маслу. Амалия уронила свою карточку у двери магазина, джентльмен в синей шляпе шустро ее подобрал, вошел следом, вернул карточку вместе со своей и сопроводил фройляйн в магазинные междурядья. Там они и пошептались. Не дожидаясь вопросов, Томас сказал, что пока — он подчеркнул это слово — слежки за ними не отмечено. Амалия же ответила, что она заподозрила слежку, и описала даму в черных ботинках, Тут парень присвистнул и сказал; «Ого! Вот это класс! Как вы ее установили?» Оказалось, это его подчиненная, которой поручено охранять Амалию на территории аэровокзала.

— Ну, вы даете, — сказала Амалия, однако не стала спрашивать, как они ее, Амалию, узнали — в сущности, это дело техники.

— Да уж как умеем, — сказал Томас.

Они с удовольствием смотрели друг на друга. Приятный парень, типичная «нянька»; очень ловко маскируется под гомика, подумала Амалия. Одобрительно покивала. ему и взяла банку шипучки для себя и банку клюквенного сока для Джека: надо хоть малость утешить напарника… Томас спросил, чем он может быть полезен прекрасной даме. Амалия сказала, что неплохо бы устроить так, чтобы они с напарником отбыли в Амстердам без «хвоста» — и вообще, чтобы никто не знал об этом факте их биографии. Томас собрал у глаз морщинки и объяснил, что такую задачу трудно выполнить в этом Вавилоне: наружку уверенно не отследишь, а скрыть их отбытие от всего мира не удастся наверняка. Он предложил бы уважаемой фройляйн автомобиль — всего 400 километров по лучшим в мире германским автобанам, то есть четыре часа, если ехать не торопясь. Нет, брать машину напрокат не надо: это тоже оставит след, господин Ренн может выделить вам две машины, пусть фройляйн не сомневается…

А она — усомнилась. Слишком чисто, слишком четко. Пахнет ловушкой. Даже то, что господин Тэкер отыскался с такой легкостью, показалось вдруг подстроенным. Это, впрочем, было явной нелепостью; но услужливость Ренна и его подчиненных наводила на подозрения. Преодолевая тягостные предчувствия, Амалия спросила:

— Зачем нам две машины, Томас?

— Одна для вас, другая для отсечки, — с некоторым удивлением ответил тот.

Она поняла. Если за ними двинется «хвост», вторая машина сможет его зафиксировать и отсечь. И спорить было не о чем: ловушка или нет, приходилось соглашаться.

Они договорились, что встретятся через полчаса в кафе. Томас объяснил, в каком, — и вышли от «Майнна» через другую дверь, Амалия нашла Джека, крайне недовольного жизнью, привела в кафе, и он снова начал брюзжать: наверняка их «ведут», как «вели» в Детройте, и никакой Томас этого не обнаружит, и на автобане этом немецком, в потоке, он ничего не сумеет определить, и что она собирается делать, если этот ирландский клоун (то есть Эйвон) остановился в Амстердаме, — он, Джек, полагает, что голландского-то языка Амми не знает, несмотря на свои выдающиеся таланты. И вообще все плохо, брюзжал Джек, потому что обнаружить человека в большом городе не удается лучшим полициям мира, хотя в поиске задействованы сотни профи и толпы осведомителей, и ничего еще, если он в Амстердаме, — а если он перепрыгнул в Париж?

— Ты понимаешь, почему он удрапал? — вопросил наконец Джек. — От взрывников этих, что ли, драпает?

— Я-то понимаю, паренек, — в тон ему ответила Амалия, и тут настало время двигаться дальше.

И они двинулись дальше, покатились так гладко, словно сам Господь устилал им путь ковриком: подошла Тома-сова дама — в приметных ботинках — и провела их к машинам, неизбежным «гуронам» в европейской модификации. Головную повел сам Томас — американские гости устроились на заднем сиденье, а сзади шла машина сопровождения с тремя мрачными немцами.

Рванули, выкатили из аэропорта славного города Франкфурта, и зашелестел асфальт автобана под шинами, пожирающими километры дороги со скоростью, непри-

Вычной даже американцам. Туннели, виадуки, развязки; справа — живописные берега Рейна, и вдруг резкий поворот на узкую дорогу, пустую и извилистую.