Мост через огненную реку

– У этих – как правило, одни и те же. Иногда так, иной раз в изысканной обстановке, с цветами и музыкой, но суть одна. Сами себя они называют рыцарями первого круга и надеются перейти во второй, – Сана коротко рассмеялась. – Ну, а мы зовем их козликами. Но все же и тут есть свой смысл: они проделывают это с теми, кто и сам не прочь, а не хватают на улицах прохожих, да и семью меньше тиранят, и с соседями ссорятся меньше…

– И этой мерзости я должен служить, – Энтони передернуло.

– Терпение, герцог. Впрочем, если хотите, можем сразу перейти к цветам, но тогда ваше знание будет неполным…

Бейсингем вспомнил Алана и взял себя в руки.

– Ну уж нет, леди. Знать – так все. И где в расположении штаб, и куда по нужде ходят. Простите, что я так приземленно, но и вы меня не в атласную подушку носом сунули…

– Ну вот, в самую грязь мы уже окунулись. А теперь начнем постепенное восхождение. К сожалению, второй круг будет для вас еще более неприятен, но что поделать: эти рыцари – люди занятые, кто сегодня может, тот и показывается. У них желания… скажем так, несколько особенные.

Энтони давно потерял представление о том, куда они идут. Снова вошли в какой-то дом, потом по длинному сводчатому проходу вышли в темный двор. Затем дверь, коридор, еще коридор… и Энтони стал как вкопанный. Свет факела выхватил из темноты выложенную кирпичами арку Ужас, охвативший его, был сильнее этикета, сильнее разума…

– Нет, – выдохнул он. – Нет! Леди Александра, за что?!

– Ступайте за мной, – коротко приказала Сана. – Не бойтесь, вам ничто не грозит…

Они зашли за поворот и услышали крики. Энтони слишком хорошо знал, что они означают. Вопль, еще вопль, и еще, перемежаемые страдальческим подвыванием, потом умоляющий стон:

– Господин капитан… господин капитан… я все уже сказал, все… не надо больше… не надо, господин капитан! – и снова крик.

Энтони, пользуясь тем, что Сана и провожатые ушли на два шага вперед, на мгновение прижался лицом к стене коридора, сжал рукой цепь так, что острые края какого-то знака впились в ладонь, и торопливо догнал их.

Они подошли к небольшой смотровой щели в стене. Комната следователя была почти такая же, как у Далардье, лишь в углу – не жаровня, а камин. На столе – привязанный вниз лицом человек, спина, зад, бедра – в багровых отметинах. Возле стола палач с железным прутом в руке и офицер в форме капитана стражи. Вот он поднял голову, свет упал на лицо, и Бейсингем едва не вскрикнул от неожиданности. Это был Шимони.

– Я верю, что ты все сказал, – негромко засмеялся капитан. – Верю, верю… но у нас еще огонь горит, не пропадать же дровам…

Энтони отвернулся, но продолжал все слышать: снова вопль, потом нетерпеливый голос: «Дай сюда, неуч!» – и крик перешел в пронзительный визг, – Энтони никогда не думал, что человек может кричать так долго. В лицо ударил запах жареного мяса.

– Леди Александра, – прошептал он, чувствуя, что внутренности поднялись уже к самому горлу, – я вас оставлю…

– Вы что, герцог, никогда пленных не допрашивали? – иронично осведомилась Александра, когда Бейсингем догнал ее.

– Не испытывал желания, знаете ли. Их допрашивали другие…

– А к вам приводили уже разговорчивыми?

– Да, да, разговорчивыми! – сорвался Энтони. – Спасибо, что просветили, леди… Я без этих знаний просто жить не мог.

– Я привела вас сюда, – сухо сказала Александра, – чтобы вы поняли, как вам повезло, что вами занимался Далардье. Рядом с этой мразью он ягненок, милорд.

– Непременно при встрече пожму ему руку. С самой горячей благодарностью. Знаете, леди Александра, если я должен служить этим… Может быть, я и не смогу уехать, но уж покончить с собой точно сумею…

– Не спешите, милорд. Все эти уроды, которых Господь Бог в великом милосердии своем наплодил и пустил в мир – мы их собираем, как… как падаль в овраге, чтобы не воняла и не заражала город… Если бы он не занимался этим, то выжигал бы глаза детям какого-нибудь купца, чтобы родители сказали, где они держат деньги, или устроил бы застенок у себя в имении. А так он, по крайней мере, пытает разбойников. Это был разбойник и убийца, милорд, и не такой, как вы, а настоящий!

– И все же я жалею, что не застрелил тогда Шимони, – мрачно сказал Энтони.

– Так и надо было застрелить! – крикнула Сана. – Одним смрадным гадом на земле было бы меньше! Хотели иметь чистые руки, милорд? Вот теперь мы с ним и возимся. Он ведь просился вас допрашивать – к вашему счастью, отец не позволил…

– Хорошо, хорошо, я понял… Каковы же ваши рыцари третьего круга? Какие ужасы ждут меня там?

– Ужасы кончились, милорд. В третьем круге проще. Там власть и деньги. Многих из этих людей вы ежедневно видите во дворце, они управляют жизнью высшего общества, другие ведают жизнью города, третьи торгуют…

– А ваш отец тоже один из них?

– Да, он рыцарь третьего круга, хотя и не только…

– А вы, Сана? К какому кругу принадлежите вы?

– Ни к какому из этих, герцог. В третий круг женщин не допускают. Я – магистр… Вы уже полностью избавились от ужина, или хотите повторить? Если нет, то пойдемте. Навоз вы уже видели, а теперь увидите цветы…