Мост через огненную реку

– Небольшие, и я, по правде сказать, ничего в них не понял. Один любопытный ночной разговор… Кажется, и Теодор, и вы – оба угадали: это тайное общество, и все дело в моей красоте. Ну, а больше ничего интересного. Я все это время провел в своих комнатах. Кстати, похоже, Элизабет не так уж передо мной и виновата.

И он в подробностях рассказал о странном визите, который состоялся первой ночью. Герцогиня лишь пожала плечами, но Алан проявил живейший интерес, заставив Энтони припомнить каждое слово. Особенно его заинтересовал перстень.

– Герцог, не позволите ли взглянуть на ваше кольцо? – как всегда, невероятно вежливо попросил он.

– Я бы с радостью, – смущенно ответил Энтони, ибо расставаться с подарком королевы, даже на несколько минут, ему не хотелось, – но оно не снимается. Должно быть, у древних людей были более тонкие пальцы.

Мальчик протянул руку, попробовал пошевелить кольцо, затем взглянул на знак и присвистнул:

– Похоже, тут дело не в пальцах. Пойдемте со мной, милорд…

Меньше всего Бейсингем был готов к тому, чтобы оказаться в домовой церкви. Он уже собирался выказать недоумение, однако Алан попросил зажечь свечи, и это на некоторое время его отвлекло. Пока он возился с неудобно расположенными подсвечниками, мальчик снял крышку с большой чаши перед алтарем и подозвал Энтони. Чаша была полна воды, на дне желтел песок.

– Это вода и песок из источника Святой Сальвии, – сказал Алан. – Окуните туда руку и подержите немного…

Бейсингем сунул руку в чашу и отдернул, едва не вскрикнув – ее словно огнем обожгло. Мальчик взглянул на него и ободряюще улыбнулся:

– Потерпите, милорд. Это всего лишь вода…

То, что это вода, а не кислота, Энтони догадывался. На всякий случай он окунул в чашу левую руку и ничего не почувствовал. Все же ему ужасно не хотелось заниматься всякими поповскими глупостями. И кто бы мог ожидать подобного от Алана – такой разумный юноша. Бейсингем медлил, положив руку на край чаши, больше всего ему хотелось уйти, но это обидит юного герцога…

Мальчик солнечно улыбнулся:

– Милорд! Вы – и нерешительность? Да еще из-за такой мелочи…

Вспыхнув, Энтони сунул руку в чашу и, сцепив зубы, стал терпеть. Сначала жгло сильно, потом слабее, через минуту все прекратилось. Он вытащил руку из воды, которая и в самом деле была обычной водой.

– А теперь попробуйте снять перстень, милорд, – предложил Алан.

Кольцо легко соскользнуло с пальца. Мальчик попросил Бейсингема повернуться к свету и улыбнулся:

– Ну вот, глаза у вас снова чистые, – и позвонил три раза, вызывая мажордома.

Круглолицый невозмутимый Жерар появился почти мгновенно и застыл, всем своим видом выражая почтительное внимание. По мнению Энтони, он мог бы быть и постройнее, однако прислуга у Эстер вышколена, как нигде. В конце концов, главное для мажордома все-таки не изящество, а умение навести порядок в доме.

– Жерар, пошлите за мастером Грандье, – велел Алан. – Привезите его немедленно, дело спешное…

– Кто это – мастер Грандье? – поинтересовался Энтони, когда мажордом вышел.

– Это наш ювелир, – ответил мальчик. – Уж коль скоро вы обязаны носить этот перстень, попробуем его обезвредить. А пока пойдемте в библиотеку, я хочу вам кое-что показать.

По дороге Энтони успел осмыслить происшедшее.

– Алан, что вы там говорили про мои глаза?

– То же, что и у генерала Гровера, только намного сильнее. Это еще генерал Гален заметил, когда вас навещал, но причины понять не мог. А все оказалось проще просто. Заговоренное кольцо с изображением демона – это очень сильный артефакт. Если бы вы еще и присягу правильно принесли, то боюсь, мы бы вас здесь уже не увидели.

– А что такое с присягой? – не понял Энтони.

– Чуть-чуть попозже, герцог, – ответил Алан. – Я все вам расскажу, но сейчас не до этого.

В библиотеке он с усилием вытащил из шкафа большой, переплетенный в кожу и бронзу фолиант.

– Этой книге четыреста лет, – пояснил он. – Рукописный текст, пергамент… Впрочем, с тех пор мало что изменилось, так что ею вполне можно пользоваться. Давайте посмотрим, нет ли тут вашего перстня.

– Ну и хари! – невольно содрогнулся Бейсингем. – Что это за опус, Алан?

– Всего-навсего «Демонология» Деметриуса. Ее ценность в том, что это прижизненная книга, переписанная и выверенная им собственноручно. Отец признавал только подлинники – в позднейшие копии могли закрасться ошибки. Полная классификация и изображение демонов…

– Он что – портреты с них рисовал? – засмеялся Бейсингем.

– Конечно нет, – по-прежнему серьезно ответил мальчик. – Это изображения и имена, встречающиеся в книгах по магии и в обрядах. Герцог, нас ведь интересуют не сами демоны, а тайное общество, которое их призывает, не так ли? Давайте искать здесь быка с вашего перстня. Нам придется просмотреть всю эту книгу, так что мы не заметим, как дождемся ювелира…

Энтони не ответил. Он разогрел сургуч, оттиснул на нем печать и всматривался в нее.

– Мне кажется, я эту рогатую скотину уже где-то видел. Вспомнить бы только, где…