Мост

Галатея фыркнула и топнула ножкой. Митрич посмотрел на нее и вздохнул.

– И еще немножко колдовства, разумеется. Думаешь с ростом в палец легко за мостами следить? Иногда до ста саженей рост приходится увеличивать, – мостовой понурился – только не часто, а то, сама понимаешь, кушать уж очень много приходится. – Митрич посмотрел на девушек – Кстати, насчет покушать, шашлычка желаете?

Митрич хлопнул в ладоши и на поляне появился дымящийся мангал, а на берегу большое покрывало, уставленное закусками и запотевшими бутылками.

– Или может лучше культурно, за столом? – спросил он Ольгу.

У девушки появилось странное чувство светлой ностальгии, как будто она вернулась домой после долгой разлуки. Она поняла, что еще чуть-чуть и расплачется.

– Нет, спасибо, все просто великолепно! – внезапно охрипшим голосом сказала она. Положение спасла Галатея, она потянула Ольгу купаться.

– У меня нет купальника… – отнекивалась девушка. Статуя засмеялась, скинула тунику, под которой, разумеется, ничего не было, кроме малахитового тела и кинулась в воду.

Митрич в притворном стыде прикрыл глаза ладонью и ухмылялся всей своей клыкастой пастью. Ольга пожала плечами и скинула платье. Поднимая тучи брызг, она помчалась за подругой. Как малахитовая статуя держится на воде, девушка объяснить не могла, да и не задавалась таким вопросом.

Через полчаса, уставшие и довольные девушки, наскоро обтершись полотенцами, уселись по краям покрывала. Галатея разлила по стаканам вино, странного, фиолетового оттенка.

– С Первой Верстой тебя! – в унисон, чуть официально, произнесли Галатея и домовой. Вино оказалось сладким и очень вкусным, как узнала потом Ольга, Митрич делал его из лесных ягод.

Официальна часть, дальше первого тоста не пошла и через пять минут, на поляне слышался смех. Митрич знал целую гору анекдотов, насколько смешных, настолько и неприличных. А рассказы Галатеи о том, что же на самом деле происходило в древней Греции и на Олимпе в мифологические времена, не уступали анекдотам Митрича ни в остроумии, ни в цензурности.

Ближе к вечеру, домовой принес из дома устрашающего вида мандолину и, вполне приличным голосом запел романсы и баллады. К счастью, в округе не было извечных врагов таких посиделок – комаров. Ольга сидела и смотрела на отражение звезд в спокойной поверхности озера. От вина чуть шумело в голове, но чувствовала она себя умиротворенной и довольной. Сама того не заметив девушка уснула.

Митрич щелкнул пальцами, и на песке появилось толстое ватное одеяло. Домовой бережно перенес девушку на него и укрыл покрывалом. Ольга улыбалась во сне. Галатея положила ладонь на предплечье гиганта.

– Ну чего ты раскис, старый бродяга? – с нежностью спросила она.

– Она же… – начал было Митрич, но не нашелся что ответить и просто махнул рукой.

– Нельзя по-другому, – Галатея тоскливо вздохнула – у нас нет выбора, да и у нее тоже.

– Посмотри на нас. – глухо сказал домовой – Нам по десятку тысяч лет, а она еще ребенок! Вот ответь, чего мы стоим, если нам приходится прятаться за спину человека?

Галатея молчала, она подобрала голыш на песке и рассеянно крошила его пальцами. Статуя отвернулась к лесу, Митрич грубо развернул ее лицом к себе.

– Мы трусы! – прорычал он.

– Не говори ерунды. – голос Галатеи остался ровным – У нас нет ни единого шанса, а она может это сделать.

– А цена? Про это ты подумала? – гигант толкнул Галатею в грудь, но статуя даже не покачнулась.

– Думала, – она перехватила его лапу и сдавила изящными пальцами, Митрич скривился от боли, хватка у малахитовой красавицы была каменная – ее цена это бессмертие, мало того, – Галатея отпихнула от себя домового и тот неуклюже сел на землю – это еще и вечная молодость. Ты думаешь, ей захочется увидеть свое превращение в старуху? Нет, дорогой мой, она будет рада такому подарку.

– Будем надеяться, ты права, – Митрич тяжело поднялся и пошагал к дому, через пять шагов остановился, обернулся и сказал – только я себе это никогда не прощу.

Домовой скрылся в доме. Галатея развернулась и пошла в лес, на ходу бормоча: «какие мы, блин, нежные стали…». Дойдя до поляны с малахитовым пьедесталом, она достала из складок туники золотую чашку и поставила на один из валунов, что окружали поляну. Следом появилась объемистая бутыль с вином. Галатея отлила вина в чашку и позвала:

– Макошь! Где ты подружка?

Подождала, но ответа не услышала, пожала плечами и приложилась к бутыли. Послышался тихий шелест, на поляну вышла женщина. Причем никто и никогда не сказал бы на нее девушка, потому что она была женщина по своей сути. Достаточно высокая с широкими бедрами и полной грудью, она олицетворяла собой материнство и женственность. Юбку до пят и едва сходящийся на груди жилет на шнуровке украшали затейливые узоры из бисера. В призрачном звездном свете одежда казалась черной, но Галатея знала, что юбка темно синяя, а жилет бордовый. Женщина подошла к камню и с осуждением посмотрела на пьющую вино статую.

– Бражничаешь? – даже голос был женственным, вибрирующим, глубоким и волнующим.