Мост

Что-то покинуло маленькую на вид фигурку Элли, растекаясь из неё, как облако, наполняя комнату золотым и белым светом. Странно освещённые, почти кажущиеся материальными ленты, казалось, спускались с потолка, напоминая в недоумении затаившему дыхание Джону о том, что она сделала с ним в той примерочной в нью-йоркском отеле.

Она сделала… что-то с ним в тот день. Он всё ещё не знал, что именно.

Да и Врег тоже. Этого не знал даже Ревик — во всяком случае, не точно.

Теперь, вспомнив об этом, Джон почувствовал, как в груди у него всё сжалось ещё сильнее. В тот день он на неё наорал. Он винил её за Вэша, винил в том, что Касс и Багуэн пропали без вести, практически обвинил её в том, что в Сан-Франциско распространялся убивающий людей вирус.

Он винил её за Касс.

Джон почувствовал, как боль в груди превратилась в тугой узел.

Он вспомнил, какой она была с ним в тот день, как её глаза вздрагивали от некоторых его слов, как он почти наслаждался румянцем, который полз вверх по её щекам, когда он ударял достаточно близко к цели. Он был зол — больше на весь мир, чем на неё — и использовал её как боксёрскую грушу. Он намеренно причинил ей боль, а потом обвинил в том, что она строит из себя мученицу, когда та попыталась извиниться.

Он смотрел на эти струящиеся золотые огни и чувствовал, как слёзы застают его врасплох.

Этот золотой свет притягивал его, напоминал ему…

Боги. Это ощущалось как она.

Это было даже больше похоже на неё, чем тот золотой океан с Ревиком.

Свет снова лишил его дыхания, накатив с неожиданной теплотой, странной весёлостью, которую он тоже ассоциировал с ней.

В этот раз пришла информация, сбивая его с толку, пока его разум не начал приспосабливаться, понимать, что он чувствует. Информация пришла в виде сложной головоломки, заполненной крошечными нитями, которые вели в тысячи различных направлений. Это сбивало его с толку, и не только его; он чувствовал, что видящие вокруг него реагируют по-разному, судорожно втягивая воздух, напрягаясь, тяжело дыша, и их сердца колотились так, что Джон почти слышал, как они пытаются понять.

Он чувствовал любовь Мэйгара, интенсивную скорбь, которая сжимала его сердце, наполняла его свет.

Всё, что чувствовал Джон, связывало его с другими видящими в этой комнате. Комната наполнилась ею, её мыслями, той самой частотой, с которой вибрировал её свет. А потом, где-то посреди всего этого, в этих плотных импульсах света и разума, Джон увидел кое-что ещё.

Образы.

Как только он потянул за самую крошечную ниточку, из которой состояла вся она, в голове Джона всплыли образы. Они полыхнули вокруг него живым цветом, как будто он включил ВР-связь, которая смыла остальную часть комнаты.

В этих образах он видел Элли. Он видел её такой, какой она была раньше, с глазами, полными света, острого ума и понимания.

Он видел её с Ревиком.

Он видел её вместе со всеми.

В этих образах Элли была одета в броню, точно такую же, как у видящих, сидящих на металлических складных стульях. Он увидел Элли в самолёте, пристёгнутую ремнями безопасности рядом с Ревиком в одном из задних рядов кресел. Элли стояла с ними на пристани в Нью-Йорке…

— Нет, — сказал Ревик более резким, почти хриплым голосом.

Джон резко дёрнулся на месте, поражённый громким голосом Ревика.

Это напомнило ему, где он находится и почему они вообще оказались в этой комнате. Внезапно осознав, что происходит, Джон сглотнул, чувствуя лёгкую тошноту.

Элли хотела поехать с ними.

Элли хотела поехать в Нью-Йорк вместе с Ревиком и всеми остальными.

Как только Джон подумал об этом, Элли топнула ногой, сердито глядя на Ревика, и её зелёные глаза сделались ещё резче в свете потолочных ламп. Эти глаза по-прежнему хранили на поверхности то более интенсивное замешательство, но каким-то образом оставались выразительными, как будто какая-то часть её прорывалась сквозь это…

— Нет, — Ревик уставился на неё, тяжело дыша.

Её глаза сузились.

— Нет, чёрт возьми! — рявкнул он, и лицо его вспыхнуло. — Нет, Элли. Нет!

Ещё больше образов бомбардировало голову Джона; он вздрогнул, задыхаясь.

Подняв руки к голове, он вцепился в собственные волосы, достаточно крепко, чтобы почувствовать, как они натягивают кожу на голове. Он услышал, как видящие вокруг него ахнули и заёрзали на своих стульях. Он видел, как некоторые из них подняли пальцы и руки к своим вискам и груди.

Образы возникали всё быстрее, настолько яркие, что на них почти больно было смотреть.

Элли в самолёте, Элли в боевой броне, Элли стоит рядом с Ревиком на крыше вертолётной площадки в Нью-Йорке…

— Нет, чёрт возьми, — рявкнул Ревик. — Нет!

Образы прекратились.

Словно кран перекрыли — пространство перед закрытыми глазами Джона снова стало чёрным и пустым. Он оглядел комнату, тяжело дыша, всё ещё видя золотые ленты там, где они спускались из какого-то далёкого Барьерного пространства, мерцая её светом.

У него в горле встал ком.