Москва слезам не верит

МОСКВА СЛЕЗАМ НЕ ВЕРИТ… (первый вариант сценария)

И было ей тогда семнадцать лет. Была она с тонкой талией, грудь распирала узкую кофточку, бёдра уже округлились. И парни, несущиеся к станции метро, оглядывались на неё, как на взрослую женщину.

Она шла, чуть покачиваясь под тяжестью чемодана. Один из парней попытался ей помочь, но она молча отвела его руку.

У входа на эскалатор она протянула контролёру проездной талон, тогда ещё не было турникетов, и поставленный чемодан мешал всем: пассажирам, ей самой, контролёру. И она получила сполна всё, причитающееся по этому поводу: «дура», «тёлка», «соображать надо»…

Потом она ехала в вагоне метро. Перехватив взгляд сидящего напротив мужчины, она поспешно одёрнула юбку, хотя этого вымотанного усталостью человека она ни в коей мере не интересовала, он просто тупо смотрел напротив, борясь со сном.

Потом она ехала в переполненном автобусе. На каждой остановке автобус всё уплотнялся, и её отжимали от дверей к середине салона.

— Водоканал! — объявила кондуктор (тогда ещё были кондукторы). Это была её остановка.

Она бросилась назад. Задние двери были всё-таки ближе, но плотная стена из мужских спин не сдвинулась. Она попыталась протиснуться вперёд, но и здесь её постигла неудача, тогда она выставила чемодан: фибровый, жёсткий, с металлическими набивками на углах. Она вдавила эти углы в спины, и спины мгновенно расступились.

Вскрикнула женщина, чертыхнулся мужчина, но она всё-таки пробила себе путь и вывалилась наружу.

Захлопнулась дверца автобуса, оборвав возмущённые крики, автобус отошёл, и она осталась на остановке.

Впереди возвышался микрорайон. Скопище пятиэтажных и девятиэтажных панельных домов тогда ещё было в новинку, даже для москвичей. В Москве только начиналась эра типовою блочного строительства.

Она подошла к бесконечно длинному пятиэтажному зданию, из раскрытых окон которого неслись музыка и песни. И музыка, и исполнители были в основном ещё отечественные. Пели про валенки, про красную розочку, про землю целинную, про любимые Ленинские горы.

В комнате, куда направилась моя героиня, жили две девушки. Для удобства сразу назову их имена: Мария и Людмила.

Мария — плотненькая, аккуратная, такая, как большинство девушек двадцати с небольшим, такие почти всегда пользуются успехом, а если кто решит жениться, лучше не найти: и не красавица, можно быть спокойным за семейную жизнь, и без заметных недостатков, с такой не стыдно на людях показаться.

Сейчас Мария гладила.

Людмила лежала на кровати, задрав на её спинку великолепные ноги, редкостные по красоте ноги. И вообще она была самой красивой среди присутствующих. Она лежала, накинув на себя одну простыню, и под простынёй угадывался чуть выпуклый живот и очень выпуклая грудь, плечи и ноги угадывать было не надо, они были открыты.

Итак, героиня вошла в комнату и поставила чемодан у дверей. Её звали Катериной. Почему так, я потом объясню.

— А, завоевательница, — прокомментировала Людмила.

— Завалила? — жалостливо поинтересовалась Мария.

— Завалила, — ответила Катерина.

— Ничего, — утешила Мария. — Не в этот, так в следующий раз получится.

— Как у тебя получилось, — вставила Людмила.

— Я не способная.

— Ты просто дура.

— Не всем же быть умными, — беззлобно ответила Мария,

— Ну а как твой электрик? — поинтересовалась Людмила. — Ты с ним уже переспала?

— Он не такой, как ты думаешь, — ответила Мария.

— Понятно, — сказала Людмила. — У него, значит, что-то не в порядке,

— У него всё в порядке. Но он скромный и обходительный. Сама увидишь. Он скоро зайдёт за мной, и мы пойдём в концерт.

— «В концерт»… — передразнила Людмила. — Тетёха! Три года в Москве живёшь! «В концерт»!

— А он не женат? — спросила Катерина.

— Я не знаю, — призналась Мария. — Вроде не женат.

— А ты прямо спроси, — сказала Катерина.

— Неудобно. Он же меня не спрашивает, замужем я или не замужем.

— А это по тебе и так видно.

— Ты бы хоть оделась, — сказала Мария. — Голая ведь почти. Неудобно.

— Кому неудобно? — спросила Людмила. — Мне удобно.

И тут постучали в дверь.

— Входи, — сказала Людмила.

В комнату вошёл громоздкий парень лет двадцати пяти.

— Извините, — сказал он и попятился к двери.

— А ты всегда такой стеснительный? — спросила Людмила и сделала попытку встать.

Парень ошалело на неё посмотрел и захлопнул дверь.

— Ну и что? — спросила торжествующе Мария. — Съела?

— Да, — протянула уничижительно Людмила. — И стоило тебе в Москву ехать. Такого ты и в Бодрёнках могла найти.

Не обращая внимания на её слова, Мария торопливо переодевалась.

— Не суетись, — сказала Людмила. — Раз пришёл — дождётся.

Вечером Людмила и Катерина шли по улице Горького. Шли мимо витрин магазинов, в которых искрились золотые и серебряные украшения, медленно разворачивались спортивно-художественные манекены: женщины в ярких платьях, мужчины — в строгих вечерних костюмах. Они проходили мимо книжных, винных, колбасно-сырных, меховых, обувных, табачных витрин.