Москва на линии фронта

Ночью, когда приближающегося противника не было видно, «ставили стенку» – непрерывный заградительный огонь. Для этого начштаба должен был заранее произвести расчеты, передать их на батареи, определить точки открытия огня по соответствующей команде. «Стенка» – это фактически непроходимо. Одновременно стреляют до двадцати пяти, а то и больше батарей. Каждое орудие производит выстрел через две-три минуты, а бывает, что и ежеминутно.

Но как бы ни были хорошо подготовлены зенитчики, учиться приходилось постоянно – особенно во время первых налетов. Было однажды, что днем над Москвой на высоте 16 километров появился разведчик, «Юнкерс». Возможность стрельбы зенитной артиллерии – 10 километров. Однако со всех сторон был открыт огонь!

Спиридонов тогда как раз оказался на одной из батарей:

– Посмотрите в прибор! – заорал он. – Какая высота? Чего же вы лупите?! Прекратить огонь!

Батарея умолкла, но самолет продолжал ходить кругами в недостижимой высоте, и по нему стреляла вся Москва. Этот обстрел стоил зенитчикам нескольких тысяч снарядов…

Потом бои стали непрерывными, потому как налеты происходили каждый день. Но преодолеть противовоздушную оборону Москвы немцам фактически не удавалось – прорывались только единичные машины. Максимально, кажется, одновременно прошли пять бомбардировщиков – и один из них был сбит прямо над центром, упал на Свердловской площади. Бомбили в основном окраины – лишь бы сбросить груз. Хотя одна бомба угодила в Вахтанговский театр, другая – точнехонько в здание ЦК ВКП(б) на Старой площади. Но и эти бомбы не принесли особого вреда.

После 30 сентября воздушные налеты на Москву начались со всех направлений, и тревога ежедневно объявлялась по пять-шесть раз. Пушки раскалялись до такой степени, что солдаты окунали шинели в воду и накрывали ими стволы для охлаждения – иначе снаряд мог разорваться прямо в канале или «казеннике».

Начштаба зенитного полка – не кабинетный работник. Ему обязательно нужно было бывать в подразделениях – в том числе и во время боя. Семен Лаврович взял себе за правило во время каждого боя посещать по нескольку батарей – поэтому его за глаза называли «огненный НШ». В подразделения он приезжал проверить, насколько правильно подготовлены данные для стрельбы, как действуют расчеты, руководят боем командиры. В поездках случалось всякое: и застревал, и по дорогам плутал, и под бомбежки попадал, да так, что один раз от близкого разрыва из машины выбросило… Но ничего, Бог миловал.

– 16 октября, когда в Москве началась паника, мы получили задачу никого из города не выпускать, сделать заслон, – вспоминает генерал-лейтенант в отставке Семен Лаврович Спиридонов. – Наши солдаты, милиция встали на шоссе, останавливали машины, даже сбрасывали их в кювет… Нужно было решительно остановить бегство, прекратить панику. Кстати, какая-то мудрая голова именно тогда ввела нашему полку позывной «Труба» вместо прежнего «Сокола». «“Труба”, второй слушает!» – так я должен был отвечать по телефону. Но тут и так «труба» была – морально! Я не выдержал, позвонил начальнику штаба корпуса Ершовичу: «Что вы делаете?! Смените нам позывной, немедленно!» Сменили.

Уничтожить Москву с воздуха немцы не смогли. Перед гитлеровскими воздушными пиратами оказались бессильными защитники неба Лондона, Варшавы, Белграда… В то же время бомбы союзников разрушали Берлин. А наши зенитчики, авиаторы, прожектористы воистину сотворили чудо…

Между тем гитлеровцы приблизились к советской столице, и началось массированное наступление на город. В ноябре, когда создалась угроза прорыва неприятельских войск к Москве, ее штурма или окружения, зенитным орудиям пришлось опустить стволы параллельно земле – они были выставлены на передовые позиции на всех направлениях, вести по наступающим огонь прямой наводкой. Истребители 6-го корпуса также получили приказ работать по наземному противнику…

Сравнивать зенитки с противотанковыми пушками невозможно. Эти мощные орудия расщелкивали броню, как скорлупу, зато и сами из-за своей громоздкости были очень уязвимы на поле боя.

Потом по приказу Верховного Главнокомандующего с позиций было снято еще сто орудий, из которых организовали так называемые зенитно-артиллерийские группы. Их выставили на Волоколамское и Рогачевское направления. Можно было бы сказать – в полосу обороны 16-й армии, да только никакой обороны там не было…

Семен Лаврович формировал одну из таких групп. У орудий были переделаны прицелы, и их отвезли на Волоколамское направление – за 75—80 километров от Москвы. А через некоторое время стало известно, что эта группа попала в окружение.

Ночью 20 или 21 ноября Спиридонов был вызван к генерал-лейтенанту Михаилу Степановичу Громадину, командовавшему Московской зоной обороны, – на улицу Кирова, 33. Москва была на осадном положении, пропуска у майора не было. Первого милиционера, остановившего машину, удалось уговорить пропустить. Второго же под пистолетом усадили на переднее сиденье и заставили сопровождать.