Московский упырь

– Не-а, – Митрий махнул рукой и засмеялся. – Прохор с собой не брал, да и вообще, мало чего рассказывал. Знаю только, что встречаются они тайно.

– Тайно? – Иван округлил глаза. – Так зазноба его что, помолвлена с кем-то?

– Да не помолвлена, тут в другом дело. Тятенька ее – больно уж богат, вовсе не простой кузнец он, а владелец нескольких кузниц, ну, как в Тихвине Платон Узкоглазов.

– Подумаешь, какой-то там владелец! Разбогатевший простолюдин без всяких чинов… А Прохор все ж – жилец московский. Пусть и невелик чин, зато не городовой, столичный! Еще как посмотреть, кто кому честь оказывает.

– Нет, ты не понял, друже, – Митрий махнул рукой. – Он же тятеньке Марьиному молотобойцем представился… Ну, помнишь, тогда, когда Тихона-княжича искали? Ну, не его самого, а того, кто его убил…

– А! – поморщив лоб, вспомнил Иван. – Так ведь и не нашли тогда убивца…

– То не наша вина. Просто не успели.

– А ты как мыслишь, кто это был? Ошкуй?

– Он! – уверено отозвался Митька. – Кому ж еще-то? Ну, сам посуди, ухватки-то те же – распотрошил, печень вынул, жир срезал… Колдунов надо трясти, ворожей! Я когда еще сказывал?

Иван вдруг улыбнулся:

– А ведь в последнее время никаких новых убийств не было! Ну, таких страшных, как прежде.

– Ага, не было! А Архипку кто чуть не убил? Не мы бы…

– Да уж… И Овдеев там отличился… Послушай-ка, а может, он все ж таки пристрелил тогда ошкуя?

Митрий пожал плечами:

– Может, и убил. Только ведь он же сам сказал, что промазал… Хотя, конечно, ошкуй мог и в реке утопнуть. Запросто.

– Дай-то Бог! – Иван размашисто перекрестился на видневшуюся невдалеке церковь Флора и Лавра. – Дай-то Бог.

Гермоген Петрович Ртищев жил в хоромах покойного брата, точнее, то была их родовая усадьба, располагавшаяся на Скородоме, у Покровских ворот, куда и направлялись сейчас парни, используя в личных целях пару казенных лошадок. Ничего, не обеднеет от того Земский двор, не обеднеет!

Было воскресенье, Успение Святой Анны, и празднично одетый народ, отстояв церковную службу, выплеснулся на улицы, радуясь погожему дню. Да уж, денек стоял солнечный, светлый, что по всем приметам предвещало холодную морозную зиму, а еще говорили – каков день будет до обеда, такая и зима до декабря, ну, а как после обеда, так и после декабря.

Проехав по мосту через Москву-реку, друзья проскакали вдоль стены Белого города и вскоре свернули на Покровскую улицу, залитую полуденным солнцем. Улица была широкой, местами вымощенной бревенчатой гатью – от грязи, чтоб по осени и весне не проваливались возы. По обеим сторонам тянулись высокие московские заборы, кое-где имевшие вид настоящей крепости – заостренный частокол из толстых бревен, мощные дубовые ворота – такие и не возьмешь сходу, нужен таран, пушки. За заборами угрожающе лаяли цепные псы – предосторожность, на Москве не лишняя.

Объезжая большую лужу, парни повернули коней впритирку к очередному забору да едва пробрались, больно уж грязно, не иначе как с раннего утра еще расплескали грязищу тяжелые купеческие возы.

– Эх, – поджидая приятеля, обернулся ехавший впереди Митька. – Вот представь только, будто мы сейчас не здесь, а, скажем, в Париже, Кане, Сен-Ло… – Он мечтательно прикрыл глаза. – Улица – мощена булыжником, заборов никаких нет, кругом разноцветные цветы, клумбы, красивые каменные дома с большими застекленными окнами… Ну, почему, почему мы так жить не можем? Почему у нас заборы да собаки кругом? Дома – словно крепости осажденные.

– Ничего, – улыбнулся Иван. – Скоро и у нас, как в Париже, будет. Государь говорил – лет через пять ни одного забора в Москве не увидим. Кругом цветы будут, дерева подстриженные, полянки. И хоромы… да нет, дома… с огромными окнами!

– Иване, а давай в наших хоромах большое окно сладим! С этим, как его… с балконом!

– Ага, чтобы какой-нибудь шпынь в него – камнем?! Не дома надо менять, Митрий, но в первую очередь – людей. Чтоб умели себя защитить, чтоб не гнулись униженно перед первым же встречным дьяком, чтоб не палили из зависти чужие хоромы, а стремились себе такие ж поставить, да еще лучше!

– На все деньги нужны, Иване. А где взять?

– Да полно денег-то! – разгорячился Иван. – Вон, помнишь, в Кане у Прохора подружка была, зеленщица?

– Мари-Анн? Ой нет, не так…

– Неважно. Она ведь с чего начинала? С тележки с овощами. Даже осла у нее не было, не говоря уж о воле или лошади, так сама тележку и возила: засветло встанет – и к крестьянам, за город, овощей подешевле купит, в городе на рынке продаст чуть дороже – и ей хорошо, и крестьянам, и покупателям. Десять лет так помоталась – каменный дом с лавкой купила. Вот и нашим бы так! Не только сегодняшним днем жить, но и о том, что завтра будет, думать.

– Для того законы хорошие нужны, Иване. Чтоб уверенность была, что это самое завтра вообще настанет! Вспомни, что два года назад здесь творилось, когда люди людей ели? – Митька вздохнул. – А ты говоришь!