Московский процесс (Часть 2)

Начиная с 1988 года аналогичные процессы «коммунистической приватизации» внедряются и в СССР. С одной стороны, структуры КГБ и международного отдела ЦК создают множество якобы коммерческих «совместных предприятий» со своими западными «друзьями»; с другой — под прикрытием нового закона о кооперативах партийно-хозяйственная номенклатура начинает прибирать к рукам государственную собственность, еще больше сливаясь с «теневой экономикой». К середине 1990 года процесс становится массовым, почти всеобщим по стране и служит, в основном, цели «отмывания денег» (как партийных, так и краденых у государства) и их перекачке в западные финансовые учреждения Евгений Новиков пишет:

«В августе 1990 г. аппарат ЦК составил сверхсекретный документ под названием „Записка“ (…), в котором предлагалось широкомасштабное вступление партитой элиты в международный финансовый рынок. „Записка“ была представлена заместителю генерального секретаря Ивагико, который, приняв предложение, изложенное в записке, отреагировал на это так:

„Всем партийным кадрам, которым доверяется подобная коммерческая деятельность, требуется поставить перед собой задачу изучить коммерческое дело. Они должны действовать скрыто и негласно, чтобы 8 исключить всякую связь между этой деятельностью и ЦК“.

В начале сентября 1990 года секретариат ЦК принял секретное решение, рекомендовавшее с целью сохранения необходимой партийной структуры быстрое проникновение элиты на международные финансовые рынки… В конце 1990 года ЦК начал создавать коммерческие банки для отмывания партийных денег. Три из них образовались в Москве (…) За ЦК последовала местная партийная элита, прибирая к рукам банки и используя их для финансирования коммерческих предприятий. Вдобавок ЦК и региональные партийные организации создали несколько сотен акционерных обществ».

К концу 1990 года «приватизировалась» даже газета «Правда» вместе со своим издательским комплексом и полиграфической базой, при полном одобрении Горбачева.

По оценкам Новикова, стоимость примерно 60 партийных «предприятий» составляла 1,3 млрд. рублей, а стоимость всей «партийной собственности», согласно докладу управделами ЦК Н.Кручины на XXVIII съезде КПСС, была 4,9 млрд. рублей (7,8 млрд. долларов по тогдашнему курсу).

«Началась погоня за арендой, за передачей и продажей собственности огромному числу всяческих организаций и коммерческих предприятий, при этом капитал экспортировался туда, откуда элита могла бы в течение многих лет черпать его для удовлетворения своих расточительных замашек».

Важно, однако, понять, что это массовое ограбление страны, под конец производившее впечатление бегства крыс с тонущего корабля, изначально не планировалось как таковое. Уходить со сцены они отнюдь не собирались: напротив, идея «перестройки» состояла в том, чтобы укрепить свою власть, «спасти социализм» Но, будучи марксистами, они и спасались по-марксистски: ключевая идея «перестройки» исходила из известного положения Маркса о трех формах отношений «правящего класса» с собственностью — владение, пользование, распоряжение И если в течение последних 60-ти лет своего правления, практически с конца ленинского нэпа, партия держала в своих руках все три формы собственности на средства производства, «перестройка» была как бы возвратом к нэпу. Партия предлагала сохранить в своих руках владение, отдавая распоряжение собственностью в аренду желающим и обеспечивая таким образом совместное с производителем пользование всеми средствами производства страны. И, хотя западная пресса объявляла о «введении в СССР рыночной экономики» раз десять при Горбачеве (и раз пятнадцать после него), в реальности ни о каком «капитализме» и речи не шло (да и сейчас не идет). Горбачевские «реформы» в экономике никогда не пошли дальше поощрения кооперативов, семейных и бригадных подрядов, под конец — даже акционерных обществ, при одновременном уменьшении роли партии в распоряжении собственностью за счет снижения роли Госплана, центральных министерств и общего партийного контроля за производством на местах. В 1989 году с отчаяния заговорили об «индивидуальной трудовой деятельности» (кустарном промысле), но о легализации частной собственности и не помышляли. Любимым лозунгом Горбачева, вплоть до его отставки, было: «придать социализму второе дыхание».