Читаем Московский процесс (Часть 2) полностью

Снижение цен на нефть повлечет за собой либо падение спроса (что маловероятно), либо фантастический рост производства. С учетом последнего обстоятельства в докладе отмечалось, что, если Саудовская Аравия и другие страны «со значительными нефтяными запасами поднимут производство нефти и увеличат мировые поставки (…) примерно на 2,7–5,4 млн. баррелей в день, чем вызовут падение мировых цен почти на 40 %, для Соединенных Штатов это будет крайне выгодно».

А для Москвы это означало бы катастрофу:

«В докладе отмечалось, что Москва крайне заинтересована в экспорте энергетических ресурсов с целью получения твердой валюты. По подсчету казначейства, уже подъем цены на один доллар приносил Кремлю дополнительно от 500 миллионов до 1 миллиарда долларов. Оборотная сторона дела была также ясна: падение цен означает резкое снижение доходов. А Москва, в отличие от других производителей нефти, не смогла бы увеличить добычу нефти, чтобы компенсировать прибыль».

Все последующие годы задачей администрации Рейгана было убедить саудовцев сделать именно это: резко увеличить производство и сбить цену до нужного уровня. Интенсивное лоббирование саудовской королевской семьи включало такие меры, как усиление их обороны путем продажи самого новейшего военного оборудования (часто даже вопреки воле Конгресса), американские гарантии безопасности, экономические привилегии. Надо сказать, что саудовцы не слишком упирались: увеличение производства было в их интересах. Оно пополняло их казну, помогало друзьям и разоряло врагов — Иран, Ливию, СССР.

«Август 1985: советская экономика без шума поражена в самое сердце. (…) Уже в первый месяц от начала саудовского броска ежедневная добыча нефти подскочила с менее миллиона баррелей почти до шести миллионов.

Для Соединенных Штатов ожидаемое падение цен на нефть явилось величайшим благом. Для Кремля всякое падение цен на нефть грозило ущербом экономике. Но 1985 год принес катастрофу. Советские запасы твердой валюты оказались на минимуме. Пришлось вдвое увеличить продажу золота, чтобы удержать запасы твердой валюты на необходимом уровне. Энергетические ресурсы, являясь основным двигателем советской машины, кующей твердую валюту (на них приходилось почти 80 %), как ничто другое были важны для здоровья экономики. (…) Почти сразу после повышения добычи нефти в Саудовской Аравии цена на нефть на международном рынке упала со стремительностью камня, брошенного в пруд. В ноябре 1985 года нефть-сырец шла по 30 долл. за баррель; примерно через пять месяцев баррель стоил уже 12 долларов. Москва в мгновение ока лишилась более 10 млрд. долларов, почти половины средств, выручаемых за нефть».

Этот удар, от которого советская экономика так и не оправилась, пришелся к тому же в самый неприятный момент: на нефтяной доход рассчитана была вся начальная фаза «реформ» Горбачева, так называемое «ускорение», то есть интенсификация экономики за счет закупки за границей и внедрения нового оборудования. Только такая массивная программа модернизации могла помочь советским вождям сохранить статус сверхдержавы, справиться с гонкой вооружения, с растущей стоимостью империи, спастись от «польской болезни» дома. Экономический крах в одночасье сделал их «реформаторами», «либералами», «демократами». Им нужен был нэп — как Ленину в 1921-м, альянс с Западом — как Сталину в 1941-м, разрядка — как Брежневу в 70-е. Проще говоря, им срочно нужна была передышка в «холодной войне», без которой не получить было западных кредитов, технологии. А для достижения всего этого нельзя было обойтись без помощи старых союзников: левого истеблишмента США, европейских «меньшевиков», — чтобы опять, в который уже раз, заставить Запад поверить во внезапную метаморфозу советского режима.

Но ведь и западным его «друзьям» тоже позарез нужны были «реформы» режима, новый «либеральный облик» СССР. Что бы ни толковали они теперь о «плохих» и «хороших» моделях, крах социализма на Востоке был и для них катастрофой, разоблачавшей их предательскую роль в полувековой борьбе человечества с угрозой тоталитарного рабства. Точно так же, как разгром нацистской Германии разоблачил «миротворцев» и коллаборантов того времени, крах СССР уничтожал все лукавые самооправдания его апологетов и попутчиков, все теории «умеренных» и «благоразумных»:

— Так, значит, не было нужды «сосуществовать» со злом, если при весьма незначительном усилии его можно было победить?

— Значит, не нужно было «бороться за мир», за разоружение, за «взаимопонимание», коли можно победить без единого выстрела?

— Выходит, стоило лишь отбросить демагогию и начать всерьез сопротивление злу, как оно и рухнуло.

— А если так, почему же это не сделали на двадцать лет раньше? Сколько стран можно было спасти от разрухи, сколько миллионов человеческих жизней сохранить, скольких несчастий избежать?

Перейти на страницу:

Похожие книги