Московский модерн в лицах и судьбах

Ивану Абрамовичу еще со времен студенчества была по сердцу спокойная и надежная Швейцария, и Морозовы поселяются недалеко от Лозанны. Там 15 мая 1920 года Иван Морозов дает свое последнее зарубежное интервью известному французскому журналисту, художественному критику и писателю Феликсу Фенеону. Тот посоветовал коллекционеру, у которого теперь оказалось так много свободного времени, вспомнить юность и заняться живописью. «Я слишком хорошо знаю живопись, чтобы осмелиться ее делать. Но все-таки подумаю над вашим предложением», – ответил Иван Абрамович, иронически улыбнулся и попросил… дать адрес торговца красками. Создавалось такое впечатление, что за судьбу коллекции он совершенно спокоен. «Ни одна русская, ни одна французская картина не пострадала. Коллекция нетронута и находится там же, где я ее основал, во дворце, который украшают «Весна» и «Осень» Боннара и «История Психеи» Дени».

В конце 1920 года Морозовы едут в Лондон, где в банке хранятся значительные средства, принадлежавшие «Товариществу Тверской мануфактуры», – вероятно, не раз порадовался Иван Абрамович своей предусмотрительности.

Казалось бы, теперь можно спокойно жить и радоваться жизни.

Но – вот вам яркий пример! – для Ивана Абрамовича не в деньгах было счастье. Лишившись всего, что было ему дорого, а главное – своей любимой коллекции, он стал угасать на глазах.

«Иван Абрамович принадлежал к разряду людей, сильно падающих духом при нарушении правильного хода их жизни какими-нибудь серьезными случайными обстоятельствами. Мне пришлось быть у него во время первых дней первой революции, и меня потрясло изменившееся его лицо с глазами полными отчаяния, с выступающим потом на лбу, и он с потерею всякой надежды твердил: «Все пропало, все пропало, и мы все погибли!» (Варенцов Н. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое).

18 апреля 1921 года он пишет и заверяет у адвоката новое завещание: «Находясь в здравом уме и твердой памяти, я, отменяя мое духовное завещание, совершенное мною в 1917 году у нотариуса А.П. Казакова в Москве, завещаю все мое движимое и недвижимое имущество, где бы оно ни находилось и в чем бы ни заключалось, жене моей Евдокии Сергеевне Морозовой».

Как показала жизнь, зря он не разделил наследство между женой и дочерью, зря… Но об этом чуть позже.

В XIX веке врачи любили назначать состоятельным пациентам и от реальных болезней и от хандры одно лечение: на воды. Вот и семья Морозовых в мае 1921 года отправилась в Карлсбад. Считается, что поселились они в роскошном Grandhotel Pupp. Иван Абрамович добросовестно ходил пить целебные карлсбадские воды и на процедуры в водолечебницу.

Вдруг – сердечный приступ, и все… Ему было всего пятьдесят.

Местная газета поместила заметку: «Кайзербад, Лутерштрассе. 22 июля 1921 года в И часов на 50-м году скончался Иван (Жан) Морозов, русский, православный, женатый, промышленник… Дезинфекция и другие принятые санитарные меры: временное захоронение с уложением в гроб, как предписано в регламенте для дальнейшего транспорта».

О дальнейшем развитии событий существует путаница, просто какой-то детектив. Некоторые исследователи, среди которых Наталья Семенова, писали, что гроб с телом Ивана Абрамовича Морозова перевозят в Берлин, затем в Женеву. Вроде как конечной целью этого последнего путешествия должен был стать Париж. Но во французских архивах не нашли документов, подтверждающих это. Хотя газеты писали о трех панихидах по усопшему, которые отслужили в русской церкви на Rue Daru в Париже: «первую – 24 июля по просьбе семьи, вторую, три дня спустя, заказал Союз русских промышленников, а на девятый день – банк И.В. Юнкера, членом совета которого был покойный». Никаких некрологов – только объявление в черной рамке в парижских изданиях «Общее дело» и «Последние новости» и берлинской газете «Руль».

Неблагодарная родина вспомнила мецената единственной заметкой, написанной директором Второго музея новой западной живописи Б.Н. Терновцом в журнале «Среди коллекционеров», которую ему таки потом припомнили и выгнали с работы.

Кончина Ивана Абрамовича породила множество слухов. Среди них упорно повторялись слова Варенцова, что потерявший интерес к жизни меценат перерезал себе вены в берлинской гостинице. Варенцов, как позже выяснилось, просто повторил чей-то слух… Ну и самым загадочным оказалось место захоронения, что позволило журналистам утверждать, что могилы всех трех братьев Морозовых стерты с лица земли.

Но недавно на форуме «Карловы Вары» появилась заметка «А.И. Морозов в Карлсбаде».

leonid: «Найти могилу И.А. Морозова нетрудно, она находится на участке захоронений 1921 года, который располагается у кладбищенской ограды, противоположной главному входу. Надо идти по главной аллее мимо участков воинских захоронений. Надеюсь, что приложенные фотографии помогут…»

Да, и фотографии подтверждают, что именно там нашел последнее упокоение наш выдающийся соотечественник, сделавший так много для культурного развития страны.