Московский характер

Потапов — Слушай, Ольга Ивановна, ты сама директор, должна понять: что значит принять новый заказ? Это значит сломать налаженное кропотливым трудом производство. Мне ж тебе не нужно объяснять. Полетят все графики, всё выполнение, а у нас оно (показывает на диаграмму), видишь, даже художник не предусмотрел. А у меня такие планы, такой разворот предполагаю сделать… Пятилетку в три с половиной года. А ты — с ситцами.

Северова — Я тоже хочу, ну, хотя бы в четыре…

Потапов — Бог на помощь…

Северова — Ты не бог, а у тебя прошу помощи.

Потапов — Демагогия, Ольга Ивановна. Типичное женское легкомыслие.

Северова — Ты так думаешь?

Потапов — Конечно.

Северова — Значит, нет?

Потапов — Нет.

Северова — А если заставят тебя?

Потапов — Не заставят. Рекомендую тебе не тратить понапрасну время, а двигать ваш станок, как и положено в таких случаях, по всей бюрократической карусели.

Северова — Странные слова ты говоришь, Потапов. Ну ладно, только имей в виду. У нас московский характер. Уж если что мы решили сделать для пользы народа, сделаем, как бы ни было нам трудно. Держись! Будем бороться за твой завод!

Потапов — Желаю удачи. Только ты бы лучше о своей фабрике подумала, с планом-то у вас того…

Северова(пряча материю в портфель) — Не беспокойся…

Потапов — Женишка бы тебе найти, злость бы, может, пропала, а то лютуешь.

Северова — Это уже не твоя печаль. Прими к сведению — за твой завод мы уже начали бороться. До свидания. (Ушла.)

Потапов(стоит, барабаня пальцами по столу) — Характер, выдумала тоже, московский, а у нас, что ли, бразильский? И что им власть такую дали? Ведь нет государственной ориентировки.

(Входит Зайцев.)

Зайцев(подавая пакет Потапову) — Вот, из главка прислали!

Потапов(вскрывая пакет) — Ну, что тут главк нам пишет?

Зайцев — Наверно, благодарность, а может, премия?

Потапов(читает; по мере того, как он знакомится с содержанием пакета, улыбка сходит на-нет) — Так, так… Уже успели. Нет, ты подумай, Сергей Сергеич! Уже успели! Что ж, поборемся, товарищи женщины. Вы с характером, а мы что, в лесу родились? Как думаешь?

Зайцев — Насчёт женщин — отрицательно.

Потапов — Так вот, дорогие женщины, на этот раз мы вам дорогу не уступим. Будем невежливыми, Сергей Сергеич. Вот что, давай сюда Кривошеина. Хотя стой! Потом Кривошеина. (Взял бумажку, спрятал её в портфель.) Они в главк, а я в министерство. Сначала в министерство. Передай в сборочный, пусть форсируют. Слышишь, Зайцев?

Зайцев — Слышу, Алексей Кирьяныч… Только, в чём дело, не пойму.

Потапов — Я им выгравирую такое на память… такие рисуночки будут…

Зайцев — Это для клуба, что ли?

Потапов — А-а, Зайцев… Вот приеду из министерства, узнаешь. Скажи Кривошеину, чтоб ожидал меня. И нажимай здесь.

Зайцев — Когда будете?

Потапов — Не знаю. (Ушёл.)

Зайцев — Что за рисунки? Вот человек! (Сел на место Потапова. Снял трубку.) Диспетчера. Передайте в сборочный. Алексей Кирьяныч приказал форсировать сборку. Уже 140? Хорошо. Какие ещё указания? Неважно. Но они будут, указания будут. Обязательно будут. Какие? Это неважно. Важно, чтобы они были, указания!

Занавес

Картина вторая

Столовая в квартире Потапов и Гриневой. Просторная, светлая комната. Квартира расположена на пятом или шестом этаже. Ощущение высоты создают сотни огней в других, видных через раскрытую дверь балкона домах. В столовую ведут две двери из других комнат. Московский летний вечер. За окнами сравнительно светло. Вместе с открытием занавеса в комнату входят Гринева и Кружкова. У Гриневой в руках газеты и письма, она только что вытащила их из почтового ящика. Кружкова останавливается на пороге балкона. Гринева зажигает свет.

Кружкова — Зачем, Ирина Фёдоровна, свет зажгли? Ещё видно.

Гринева — Не люблю полумрак. Или темно или полный свет. Садись, Аня. Будем хозяйничать. (Достаёт из буфета заварной чайник.) Мы с Алексеем чаёвники. (Уходит и возвращается.) Поздно актив кончился.

Кружкова — Вы хорошо говорили, Ирина Фёдоровна.