Москит (том I)

Георгий Иванович пытался заблокировать сверхспособности противника, и собираемая нихонцем энергия беспрестанно расплёскивалась; пространство так и трещало разрядами статического напряжения и непривычно колючих помех.

– Ставим блок! – крикнул Василь. – Как на тренировках!

– Жди! – остановил я его, ведь само по себе перекрытие входящего потока ситуацию исправить уже не могло. В этом случае лётчик непременно пойдёт ва-банк и задействует набранный потенциал, а в стране восходящего солнца самоубийства в порядке вещей. Сам сдохнет и нас попытается за собой утащить.

Не столь уж и сильный тычок под рёбра непременно вызвал бы спазм энергетических каналов, но я прекрасно помнил, чем обернулся подобный приём для Друзы и Сомнуса, вот и замешкался.

– Живым! – прохрипел Георгий Иванович. – Только живым!

Усилием воли я раскрутил переполнявшую меня сверхсилу, превратил её в стремительный волчок и скомандовал:

– Василь, блокируй! Сейчас!

Тот вцепился в извивавшегося на земле нихонца и взялся помогать Городцу, а я упал на колени и прижал обе ладони к грудине коротышки, потянулся к пульсирующему в районе его солнечного сплетения сгустку энергии и вскрыл энергетический узел, как проделывал это с начинающими операторами на их первой подстройке, только тут едва не упустил ситуацию из-под контроля, когда какой-то совсем уж неправильный ритм заставил дёрнуться мой собственный потенциал. В глазах разом посерело, в ушах зашумело, в висках застучало, а к горлу подкатила тошнота – совсем как в тот раз, когда движение в обратном направлении вокруг Эпицентра себе в красках представил! – но я всё же переборол дурноту и кинул цепочку ионизированных молекул воздуха к железному штырю громоотвода.

И – ничего! Пробоя не случилось!

Василь и Георгий Иванович до сих пор так и не сумели заблокировать способности нихонского пилота, и тот усилием воли потянул сверхсилу обратно, мы принялись перетягивать её, будто цирковые силачи канат.

– Быстрее! – прохрипел я, чувствуя, как набухают и всё сильнее бьются на висках жилы. – Давите его уже!

Пусть мощностью я соперника и превосходил, вырвать и выбросить энергию вовне никак не получалось – та ощущалась как-то неправильно, не вполне совпадала с обычной то ли диапазоном, то ли частотой и порождала при рассеивании в пространстве непривычно много помех. Перенапряжение грозило обернуться беспамятством, и когда нихонец наконец начал резко слабеть, я не рискнул затягивать противостояние и вобрал вырванную из него энергию в себя. Попытался растворить этот заряд в бешеном смерче собственной сверхсилы, дабы нейтрализовать его, и – оплошал.

Чужая энергия осталась чужой, точнее даже – чуждой, и меня пронзил болезненный разряд. Разом перехватило дыхание и встали дыбом волосы, а сердце пропустило удар-другой, ладно хоть почти сразу вновь забилось, пусть и неровно-нервно.

И высокая сопротивляемость организма сказалась, и не так уж и много сверхсилы нихонец накопить успел. Повезло!

Пленнику заломили руки за спину и стянули ремнём. Василь продолжал блокировать его способности, не позволяя дотянуться до сверхсилы, а Георгий Иванович поднялся на ноги, попытался выпрямиться и зашипел от боли; левая рука капитана обвисла словно плеть.

– Вот так! – заявил Городец. – Вот так нужно было!

Он определённо имел в виду Сомнуса, но я только фыркнул, встал на четвереньки, и заявил:

– Меня и после этого слабосилка чуть не поджарило, а уж там…

Подняться получилось не без труда, даже покачнулся из-за накатившего вдруг головокружения, но всё же помог Василю вздёрнуть пленника на ноги, да ещё придержал того на всякий случай под руку. Ну в самом деле – мало ли что самураю в голову взбредёт?

Мы двинулись по проходу между домами, а только вышли на улицу, в лицо ударил луч электрического фонаря.

– Руки вверх! Ни с места!

Георгий Иванович в сердцах ругнулся, и тотчас что-то негромко хлопнуло. Свет погас, стали видны вооружённые винтовками бойцы в полевой форме пехотных частей.

– Бросайте оружие! – скомандовал подпоручик, если я верно разглядел его погоны.

Взявшие нас на прицел пехотинцы нервировали просто несказанно, и поскольку на вымотанного схваткой Городца особой надежды не было, я принялся стравливать внутренний потенциал, насыщая пространство сверхсилой.

– Не гони лошадей, подпоручик! – потребовал Георгий Иванович и коротко бросил: – Короста!

Василь свободной рукой вытянул из внутреннего кармана удостоверение, раскрыл его и заявил:

– Республиканский идеологический комиссариат! Освободите дорогу!

Командир пехотинцев заколебался, затем потребовал:

– Подойдите!

Василь не тронулся с места, корочки вспорхнули с его руки и перелетели к подпоручику.

– Подсветить? – поинтересовался Василь с нескрываемой издёвкой.

– Военнопленные не подпадают под юрисдикцию комиссариата! – заявил подпоручик, и не подумав приказать своим людям опустить оружие.

Ну ещё бы! Вражеского пилота захватить – большое дело! Есть ради чего на обострение пойти!