Морской скорпион

Девочка и он интуитивно сразу стали искать глазами первого окуня и не сразу его нашли среди ставридок, потому что он почти потерял свою изумительную сверкающую окраску. Теперь Сергей с сожалением следил, как и второй, пойманный им окунь, все еще трепыхаясь на дне лодки, тускнеет и тускнеет.

— Па, может, в садок их выложить? — спросила девочка отца.

— Угу, — сказал он и, сдвинув шляпу на голову, сел. Опять же не вставая, он взял в рот леску и освободившейся рукой вытащил из-под банки, на которой лежал, садок. Потом снова лег и нахлобучил на лицо свою видавшую виды шляпу.

Сергей тоже почувствовал, что солнце слишком сильно припекает, и, сняв майку, смочил ее в воде и завязал на голове в виде башлыка. Приятная прохлада облегла голову.

Девочка собрала рыбу в садок, и получилась довольно увесистая кладь. Сергей приподнял садок и, довольный его тяжестью, точнее, довольный своим соучастием в сборе этого морского урожая, погрузил его в воду и закрепил веревочную дужку ободка за уключину. Могучий перламутровый слиток рыбы сразу засверкал, омываемый свежей морской водой.

Некоторые рыбы, по-видимому те, что лежали на дне, там, где кое-где стояла вода, каждый раз, когда садок приподымался над водой вместе с качающейся лодкой, оживали, барахтались и шлепались.

Теперь лов пошел лучше, и Сергей почти не отставал если не от хозяина, то от его дочки. Он поймал несколько ласкирей, с дюжину колючек, еще одного голубого окуня и пять прелестных барабулек с веснушчатыми спинами.

— Па, у меня скорпион, — вдруг сказала девочка, и Сергей увидел у самой поверхности воды мечущуюся на крючке с пульсирующим плавником на спине ядовитую рыбу.

— Осторожно, подведи к борту и ударь чем-нибудь, — сказал отец и, присев, стал следить за дочкой.

— Ну его, я боюсь, — сказала девочка. Хозяин посмотрел на Сергея, но Сергей не изъявил ни малейшего желания связываться с морским скорпионом.

— Тащи сюда по воде, — сказал Володя дочке. Девочка встала и осторожно прошла от кормы к носу, ведя по воде хищный катерок скорпиона. Когда она проходила мимо Сергея, она слегка потеряла равновесие. Откачнулась в сторону и на мгновение вытянула скорпиона из воды. Он затрепыхался в воздухе возле руки Сергея, как бы пытаясь дотянуться до нее своим черным створчатым плавником. Сергей с отвращением отдернул руку.

При широкой амплитуде качания крючок со скорпионом близко подходил к Сергею, и он со страхом и отвращением следил, как сокращается спинной плавничок, словно в экстазе ядовитой страсти, словно умоляя Сергея придвинуть поближе свое тело, чтобы вонзиться в него.

Хозяин взял один шнур в зубы, поискал глазами, чем бы ударить скорпиона, и, не найдя ничего подходящего, взял собственную босоножку с резиновой подметкой и, держа ее за носок, когда девочка подвела шнур к самому борту, несколько раз ударил по качающейся вдоль борта рыбе. Наконец прибил.

Скорпион с расплющенной головой все еще покачивался на поводке, а главное, спинной плавник его все еще сокращался, хотя мертвое тело его уже безвольно висело, словно последней умирала способность жалить, словно эта способность была самой жизнестойкой частью организма этой рыбы.

— Валя и то не боится, — говорил хозяин косноязычно из-за зажатого в зубах шнура, одновременно сдергивая двумя пальцами с крючка и стряхивая в море рыбу.

— Мне почему-то и страшно, и противно, — сказала девочка, вздрагивая, и было видно, как волна отвращения прошла по всему ее телу. Гибко балансируя, она прошла на свое место и села.

Сила чувственного влечения и сила отвращения, подумал Сергей, наверное, развиваются одновременно. Так и должно быть, подумал он, ведь это то же самое, что ощущение гармонии и дисгармонии. Кто сильно чувствует первое, тот с такой же силой должен чувствовать и второе. Кто может наслаждаться красотой правды, тот неизменно должен с такой же силой ощущать отвращение ко лжи.

По какой-то смутной связи с этими своими мыслями он вдруг вспомнил далекий случай из своей юности.

Тогда ему было пятнадцать лет, и у них в доме жила его двоюродная сестра, студентка первого курса педагогического института. К ней приходила ее подружка по институту, пухленькая, хорошенькая девушка, как бы снисходительно кокетничавшая с ним и нравившаяся Сергею, в чем он не мог самому себе признаться, главным образом потому, что она была подруга его сестры и ему казалось непристойным чувствовать к ней влечение.

Но он именно чувствовал к ней это влечение, странно не переходящее в настоящую влюбленность. Позже, анализируя свои воспоминания, Сергей решил, что преградой к любви стояло это вот сознание предательства, чрезмерной близости к его собственному дому этой девушки, тогда как сознание его искало возможность влюбиться в какую-нибудь далекую девушку.