Морской путь в Индию

Он поехал на коронацию на красивой серой лошади. Одет был в длинную парчовую мантию с длинным шлейфом, обшитую куницами. Перед ним шел один из принцев королевской крови, несший в руках жезл маршала, а коня Жуана держал другой принц. Третий принц, он же кардинал, ждал его у церкви, а рядом с ним стояли герцог Браганский и герцог Коимбрский; с ним стояли также и графы… славный граф Видигейры дон Васко да Гама и другие.

Хронист Гарсиа ди Ризенди (1470–1536), живший в течение трех царствований, говоря о коронации Жуана, писал, что «он никогда не видел такой пышности» и что «король мира появился во всей своей мощи и совершенстве». Этот-то молодой король, Жуан III, и призвал снова Васко да Гаму на службу родине и послал его вице-королем в Индию.

В 1521 году, когда Жуан III вступил на престол, Лиссабон был, по всей вероятности, крупнейшим торговым городом Европы. Он разросся значительно шире тех пределов, которые ограничивали его при Жуане П. Якорные стоянки на Тежу были полны судами из Индии, Африки, средиземноморских портов и гаваней Северной Европы. На рынках города продавалось множество азиатских и африканских товаров, привезенных на португальских судах. Из Афганистана шел мускус, из Синда и Кашмира — тонкие шали и шарфы, из Гуджарата — лекарства, индиго, шелка, золото и драгоценные камни. Базары изобиловали перцем, имбирем и всякого рода пряностями. Лежали большие груды тика, привезенные из Дальних Индий (Farther Indies)[398]. Мужчины и женщины торговались, покупая миткаль, парчу и тонкий бенгальский муслин. Повсюду продавались драгоценные камни и ювелирные изделия. Из Каира и Багдада привозили тонкие ткани, из Персии — ковры, из Аравии — ладан и мирру. Седжуя (Sejuia) поставляла тонкие металлические изделия, Молуккские острова — гвоздику и мускатный орех, Тимор — сандаловое дерево, а далекий Китай — изделия из слоновой кости, шелка и ценимый знатоками фарфор. Из Африки везли рабов, марокканскую кожу, черное дерево и бивни слонов, а также слитки золота и золотой песок. Были тут и бразильские товары — сахар, китовый жир и плащи из перьев (feather mantles). Все это богатство беспрерывно лилось в Лиссабон, новый центр мировой торговли. По его улицам разъезжали вельможи и рыцари в седлах с короткими стременами и с уздечками, отделанными серебром и золотом. В монастыре в Белене стояла большая дароносица[399], сделанная из золота, впервые привезенного с Востока[400]. Казалось, что весь Лиссабон богат и счастлив, что его будущее превзойдет самые смелые мечты человека.

У этой радужной картины была обратная сторона, далеко не столь светлая, и в конце концов она затмила счастье Лиссабона и Португалии. В течение жизни одного поколения эта маленькая страна сначала воевала, потом открывала новые земли и в конце концов стала торговать. Сельское хозяйство постепенно было предано забвению, и его стали презирать. В стране прочно укоренилась святая инквизиция, евреи и мавры были изгнаны, рабы занимали место свободных тружеников. Португалия лишалась своих людей — их жадно и безвозвратно поглощали колонии, а заменить уехавших было некем. Один старый историк указывал, что в период 1497–1527 годов из Португалии в Индию уехало восемьдесят тысяч португальцев, по большей части мужчин, а другой констатировал, что только одна десятая часть из них вернулась на родину.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. ИНДИЯ, 1502–1524 ГОДЫ

Португальцы вошли в Индию с мечом в одной руке и распятием в другой; найдя там много золота, они отложили распятие в сторону, чтобы набить себе карманы.

Жуан ди Каштру[401], вице-король Индии, 1548.

Первые конкистадоры Индии, по-видимому, были движимы только жаждой золота, которая почти неизбежно влечет за собой жажду крови.

Альфонс Раббе, «История Португалии».

Португальцев развратила не Индия. Они не были жертвой ее, они сами развратили ее.

Жилберту Фрейри, «Господа и рабы».

1