Морской путь в Индию

Нам, людям иного века, привыкшим к подробнейшим записям мельчайших событий в биографических (включая автобиографические) и в исторических сочинениях, где незаслуженно пользуются вниманием даже маловажные и пустячные обстоятельства, кажется очень странным, что так мало дошло до нас подлинных сказаний о первом плавании Васко да Гамы. Смутное предание, согласно которому он будто бы сам написал отчет об этой экспедиции, до сих пор никак не подтверждено. Хронисты царствований дона Мануэла и его преемника короля Жуана III уделили мало места рассказу о двадцати шести месяцах штормов и штилей, о плавании с примитивными и неточными инструментами по неисследованным морям, о вредном климате, о страшной цынге, о скудной и часто плохой пище, об опасностях, встреченных при соприкосновении с народами африканского побережья и Индии, и о трудностях, которые постоянно возникали при управлении командами, состоявшими из людей невежественных, полных суеверий, плохо снаряженных и обученных для того, чтобы вынести отчаянное напряжение подобного плавания. Историки прежних времен, занимавшиеся больше воспеванием и прославлением королей, проходили мимо личных деяний Васко да Гамы. Только его неиссякаемая энергия и железная воля спасли экспедицию от неудачи, спасли команды от разложения или даже от полной гибели. Он был одновременно всюду; он призывал, подгонял, жертвовал своими собственными удобствами, подавал людям пример своею работой, расписывал им чудеса Индии, говорил о славе, которую они завоюют своим предприятием, о щедром вознаграждении, какое они получат, когда вернутся домой. Если метод убеждения не действовал, он давал волю своему страшному гневу, кричал, замахивался кулаками, ругался и грозил ужасными наказаниями, так что к уважению прибавлялся низкий страх — и его боялись больше, чем опасностей, всегда подстерегавших экипажи кораблей.

Народ Португалии был безмерно удивлен тем бесстрашием, мужеством и громадным упорством, благодаря которым горстка людей совершила так много; еще со времен Гамы соотечественники смотрели на него самого и на его матросов как на гомеровских героев; их историческая миссия в Индию в представлении португальцев стала великим национальным эпосом.

Что касается материальных свидетельств успеха экспедиции, привезенных на родину, то их было мало — кучка пряностей и драгоценных камней, которые его факторы, офицеры и матросы получили в обмен за свои товары и личные вещи; однако этого было достаточно для того, чтобы подтвердить традиционное представление о великих богатствах, таившихся в Индии, а заложники, вместе с Монсайди и Гашпаром да Гамой, засвидетельствовали правильность отчета, представленного королю Мануэлу.

Ближайшие же результаты успешно закончившегося плавания Гамы были значительно больше, чем ближайшие результаты открытий Христофора Колумба. Колумб нашел голых дикарей с их травяными хижинами там, где он думал увидеть громадные дворцы, цивилизованные народы и богатства, способные удовлетворить любую жадность; Васко да Гама нашел морскую дорогу к странам, где были пряности, слоновая кость, золото и драгоценные камни, и доказал, что моря вокруг Индии не были внутренними, как полагали многие из старых географов. Диаш обогнул Мыс; его экспедиция дала boa esperanqa — «добрую надежду», а плавание Гамы в Каликут превратило «добрую надежду» в boa certeza — «добрую уверенность».

Плавание в Индию было, по всей вероятности, величайшим подвигом в области морских путешествий, известных до того времени; как подвиг мореплавания оно во всех отношениях более замечательно, чем путешествие Колумба. Колумб проплыл гораздо более короткую дистанцию в течение нескольких недель; большую часть времени ему помогали попутные ветры, так что после Канарских островов он плыл более или менее по прямой линии. Плавание Гамы продолжалось целых двадцать шесть месяцев, и он прошел на много тысяч миль больше, чем Колумб. К тому же, сравнение наблюдений, проведенных Колумбом и Гамой, показывает, что португалец Гама был гораздо более точным, чем генуэзец Колумб. Путем, найденным Гамой, в течение почти четырех столетий плавали суда, шедшие на Восток из Европы. Этот путь забросили только с открытием Суэцкого канала, и он все еще используется, когда Гибралтарский пролив и путь через Суэц закрывает война.