Морской Ястреб

В багряном полумраке аркады дворца светились бледным жемчужным сиянием. Тёмные фигуры невольников слегка шелохнулись, когда Асад в сопровождении Фензиле вошёл во двор. Теперь лицо её скрывал тончайший голубой шёлк. Быстро взглянув в дальний конец двора, Фензиле исчезла в одной из арок в ту самую минуту, когда тишину, повисшую над городом, нарушил далёкий заунывный голос муэдзина.

Один невольник разостлал ковёр, другой принёс большую серебряную чашу, третий налил в неё воды. Омывшись, паша обратил лицо к Мекке и вознёс хвалу Аллаху единому, всеблагому и всемилостивому. А тем временем над городом, перелетая с минарета на минарет, разлетался призыв муэдзинов.

Когда Асад вставал, закончив молитву, снаружи послышались шум шагов и громкие крики. Турецкие янычары из охраны паши, едва различимые в своих чёрных развевающихся одеждах, двинулись к воротам.

В тёмном сводчатом проходе блеснул свет маленьких глиняных ламп, наполненных бараньим жиром. Желая узнать, кто прибыл, Асад задержался у подножия беломраморной лестницы, а тем временем из всех дверей во двор устремились потоки факелов, заливая его светом, отражавшимся в мраморе стен и лестницы.

К паше приблизилась дюжина нубийских копейщиков. Они выстроились в ряд, и в ярком свете факелов вперёд шагнул облачённый в богатые одежды визирь паши Тсамани. За ним следовал ещё один человек, кольчуга которого при каждом шаге слегка позвякивала и вспыхивала огнями.

— Мир и благословение Пророка да пребудут с тобой, о могущественный Асад! — приветствовал пашу визирь.

— Мир тебе, Тсамани, — прозвучало в ответ. — Какие вести ты принёс нам?

— Вести о великих и славных свершениях, о прославленный. Сакр аль-Бар вернулся!

— Хвала Аллаху! — воскликнул паша, воздев руки к небу, и голос его заметно дрогнул.

При этих словах за его спиной послышались лёгкие шаги и в дверях показалась тень. С верхней ступени лестницы, склонившись в глубоком поклоне, Асада приветствовал стройный юноша в тюрбане и златотканом кафтане. Юноша выпрямился, и факелы осветили его по-женски красивое безбородое лицо.

Асад хитро улыбнулся в седую бороду: он догадался, что юношу послала его недремлющая мать, чтобы узнать, кто и с чем прибыл во дворец.

— Ты слышал, Марзак? — спросил паша. — Сакр аль-Бар вернулся.

— Надеюсь, с победой? — лицемерно спросил юноша.

— С неслыханной победой, — ответил Тсамани. — На закате он вошёл в гавань на двух могучих франкских кораблях. И это лишь малая часть его добычи.

— Аллах велик! — радостно встретил паша слова, послужившие достойным ответом Фензиле. — Но почему он не сам принёс эти вести?

— Обязанности капитана удерживают его на борту, господин, — ответил визирь. — Но он послал своего кайю Османи, чтобы он обо всём рассказал тебе.

— Трижды привет тебе, Османи.

Паша хлопнул в ладоши, и рабы тут же положили на ступени лестницы подушки. Асад сел и жестом приказал Марзаку сесть рядом.

— Теперь рассказывай свою историю.

И Османи, выступив вперёд, рассказал о том, как на корабле, захваченном Сакр аль-Баром, они совершили плавание в далёкую Англию через моря, по которым ещё не плавал ни один корсар; как на обратном пути вступили в сражение с голландским судном, превосходившим их вооружением и численностью команды; как Сакр аль-Бар с помощью Аллаха, своего защитника, всё-таки одержал победу; как получил он рану, что свела бы в могилу любого, только не того, кто чудесным образом уцелел для вящей славы ислама; и, наконец, как велика и богата добыча, которая на рассвете ляжет к ногам Асада с тем, чтобы тот по справедливости разделил её.

Глава 6 НОВООБРАЩЁННЫЙ

Рассказ Османи, который Марзак не замедлил передать матери, подействовал на ревнивую душу итальянки, как соль на рану. Сакр аль-Бар вернулся, несмотря на её горячие молитвы богу её предков и её новому богу. Но ещё горше была весть о его триумфе и привезённой им богатой добыче, что вновь возвысит его во мнении Асада и в глазах народа. От потрясения Фензиле на какое-то время лишилась дара речи и не могла даже обрушить проклятья на голову ненавистного отступника.

Однако вскоре она оправилась и обратилась мыслями к одной подробности в рассказе Османи, которой сперва не придала значения.

«Странно, что он предпринял плаванье в далёкую Англию единственно для того, чтобы захватить двух пленников, не совершил, как подобает настоящему корсару, набег и не заполнил трюмы рабами. Очень странно».

Мать и сын были одни за зелёными решётками, сквозь которые в комнату лились ароматы сада и трели влюблённого в розу соловья. Фензиле полулежала на диване, застланном турецкими коврами; одна из вышитых золотом туфель спала со ступни, слегка подкрашенной хной. Подперев голову прекрасными руками, супруга паши сосредоточенно разглядывала разноцветную лампу, свисавшую с резного потолка.

Марзак расхаживал взад-вперёд по комнате, и лишь мягкое шуршание его туфель нарушало тишину.

— Ну так что? — нетерпеливо спросила Фензиле, прервав наконец молчание. — Тебе это не кажется странным?