Морской дозор

Успокоив немного совесть, так и зудевшую после того, как девушка полюбовалась на поведение своей мамочки, Леночка направилась к покачивающейся у временного причала яхте. Проходя мимо дачи, она недовольно поморщилась: из окна первого этажа доносился пьяноватый отцовский басок, которому отвечал по-китайски подмяукивающий голос Чжоу Фан Линя. Нет, девушка относилась к китайцам ничуть не хуже, чем к любым другим нациям, просто вот этот конкретный китаец вызывал у нее глухое раздражение.

Чжоу Фан Линь не впервые приходил к ним в дом, и Леночке с первого взгляда не понравилась его словно приклеенная улыбочка, его манера как бы ощупывать ее глазами… Все не понравилось! Но что ж делать, раз у отца с жирным китайцем какие-то дела!

…Дела за громадным, как строевой плац, столом, обильно уставленным всякой снедью, меж тем обсуждались вовсю.

Да-а, на стол стоило посмотреть! Голодных солдатиков небось кондрашка бы хватил, увидь они такое изобилие. Геннадий Феоктистович Берсентьев был убежденным сторонником простой, здоровой пищи. Поэтому никаких импортных, равно как и отечественных продуктов генеральская семья никогда не покупала. Кто ж не знает, что все это – чистая отрава! Все, включая особой выпечки хлеб из армейской пекарни, только свое! В смысле – солдатское, но это уже несущественные детали. Ну и Байкал рядом, тайга, опять же… С голоду не пропадешь, особенно если разные просители-посетители, а штаб ЗабВО это вам не кот начхал, – прямо-таки насильно всучивают разнообразные дары природы.

Повара своего, парня, полтора года назад призванного из Питера, генерал-майор выменял у своего сослуживца на художника-оформителя. Того из Саратова призвали, аккурат в часть, которую Берсентьев «курировал». А сослуживец ремонт своей фазенды тогда затеял, понадобился ему спец по дизайну. Правда, пришлось Геннадию Феоктистовичу еще тонну бензина добавить, а то сослуживец обмен неравноценным считал. Но не прогадал Берсентьев, хорош оказался повар!

Студень был такой прозрачный, что каждый листик петрушки, каждое морковное колечко виднелись в его толще особенно четко, выпукло и объемно. Слегка схваченный поверху жирком, он казался совсем легким, воздушным, но резать его можно было только острым ножом! Рядом со студнем – громадная керамическая миска с квашеной капустой. В нарезанных капустных пластах светятся брусничины. Тут же соленые грузди, такие огромные, что непонятно, как же они в бочку-то помещались. Байкальские ельцы, запеченные в собственном соку. Малосольная стерлядка, лучшая, по мнению многих, закуска на свете. Пышный круглый пирог с неповторимым омулем.

Но не одной же рыбкой человек жив! Парная телятина, протушенная в белом вине, по-французски, это как вам? Домашнего копчения окорока трех сортов, рулет с глухариной грудкой… И много чего еще. А на гарнир – молоденькие стручочки китайской фасоли, обжаренные в топленом масле с китайским же отварным рисом.

Под такую «скромную» закусь и выпивка соответствующая. В этом вопросе Геннадий Феоктистович тоже придерживался здорового консерватизма истинно народных традиций. Даже водку не признавал! Только пшеничный самогон тройной очистки, прозрачный, как вода в Байкале, настоянный на смородиновых почках, горном алтайском чабреце, листьях багульника. Да на каждую четвертную бутыль с настоечкой – по две столовые ложки женьшеневого экстракта и по три – спиртовой вытяжки из золотого корня, родиолы розовой. Кто такие напитки пьет, тот о болезнях навсегда позабудет, тот в сто лет при живой жене десять любовниц заведет. Хотя нет! Десяти не хватит.

За скромной трапезой сидели двое. Хозяин дачки, генерал-майор Берсентьев, крупный краснорожий мужик лет пятидесяти с гаком, выглядел уже солидно набравшимся. Рядом с ним, полуразвернувшись к собеседнику – напротив за таким столиком неудобно, кричать бы пришлось, – расположился в уютном полукресле «мирный китайский огородник», лучший друг российских военных Чжоу Фан Линь. Речь шла как раз о двух упомянутых предметах: военных и огородничестве.

– Ты мне вола не верти! – Глазки Геннадия Феоктистовича, маленькие и покрасневшие, удивительно напоминающие поросячьи, презрительно прищурились. – Ты мне сразу скажи, какой процент откатных я с тебя поимею, если все поставки овощей в военные части округа отдадут тебе?

– А что изменилось с прошлого года? – вежливо поинтересовался толстый китаец. – Пять процентов с капусты и лука, три – со всего остального.

– Н-не-ет, это ма-а-ло… – обиженно протянул генерал. – Пять со всего! Мне деньги нужны.

– Да-а? – В голосе китайца прозвучала ирония. – Но это очень большие деньги…

– Вот я и говорю, что большие. – Генерал сыто рыгнул. – На хера мне маленькие? Не жмись, Чжоу, ты же знаешь, что власть у меня есть.

Немалая. Оч-чень немалая. А уж влияние на местных чинуш я такое имею… Ты не сомневайся, они у меня по струнке ходить будут! Любое соглашение подпишут. На хрена тебе всю эту стаю поодиночке подмазывать, если я, твой друг, сам все организую. Пять со всего!