Морская соль

«Только бы поскорее они ушли, только бы поскорее!» — думал Дуся. Но, как нарочно, начальник задержался на крыльце. Он спрашивал, готовы ли машины к встрече гостей и не отсырела ли площадка, на которой будет происходить перетягивание каната. Ему отвечали незнакомые Дусе голоса офицеров. Потом Стрижников сказал, что заплывы на большие дистанции врач советует отменить, так как вода в озере стала холодной.

— Посмотрим! — сказал начальник.

И все медленно пошли от будки.

Дуся вздохнул с облегчением.

Вдруг явственно послышался всплеск у самого пирса.

— Кто это там? — сердито спросил начальник.

Один из его спутников подошёл к берегу и зажужжал ручным фонариком.

«Попались!» — пронеслось в голове у Дуси.

— Никого нет, это волна! — раздалось в темноте.

И Дуся узнал голос мичмана Гаврюшина.

Офицеры двинулись дальше. А через минуту на деревянных мостках пирса появился Метелицын.

— Всё из-за цепи, — хмурясь, сообщил он, — пока я с ней возился, они и услышали.

— Ничего, всё обошлось! — успокоил Раутский. — Только давайте поживее!

Он озабоченно посмотрел на фонарь, который качнуло порывом ветра так, что проволока заскрипела.

А Дуся уже шагал вслед за Метелицыным, с уважением поглядывая на его широкую спину.

Спустившись на пирс, они отвязали четвёрку. Волны, казавшиеся чёрными, как смола, плескались о широкое днище.

— Держись! — шепнул Метелицын и сильными взмахами вёсел вывел шлюпку на озеро.

Дуся сидел на корме, вцепившись руками в борта. Озеро грозно колыхалось вокруг. Туча — та самая, что походила на ватное пальто, — медленно наплывала сбоку, всё больше закрывая небо над озером. Тёмные плотные полы пальто как бы растрепались; седые, почти белёсые лохмотья расползлись по сторонам. И вдруг тонкий огненный вьюн вильнул и исчез в туче, осветив на мгновение противоположный берег и синий, далёкий лес.

Ударил гром, и порывы ветра погнали по озеру мелкую быструю рябь.

— Даёт! — сказал Метелицын и ещё энергичнее заработал вёслами.

Дуся теперь не видел вокруг себя ничего, кроме волн, упругих и гладких, в оловянных отблесках побелевшего неба. Садясь в лодку, он думал, что легко найдёт место, куда надо причалить, а теперь, пожалуй, не мог бы даже сказать, где находится и самый остров.

Метелицын грёб, казалось, на самую середину озера. Но вот он уверенно повернул шлюпку так, что ветер стал дуть Дусе в спину. При свете новой зарницы Дуся увидел впереди согнутые ветром кусты тальника. «Где-то там Тропиночкин», — подумал он. Шлюпка стала огибать остров с подветренной стороны. Теперь ветер чувствовался меньше.

— Ну, где он тут? — спросил Метелицын, опустив вёсла.

Дуся молчал, не зная, что сказать, и с удивлением и невольной робостью разглядывал незнакомый тёмный берег.

— Тропиночкин! — позвал он еле слышно.

Никто не откликался.

— Ты громче зови, — посоветовал Метелицын.

Дуся стал кричать громко, как только мог. Он уже решил, что Тропиночкин ушёл зачем-нибудь на другую сторону острова. Вдруг около них, в кустах, что-то зашевелилось, и из зарослей возникла маленькая взъерошенная фигура Тропиночкина.

— Ты чего же не откликаешься? — обиделся Дуся. — Мы за тобой пришли, а тебя нет.

— Я грозы испугался, — сказал Тропиночкин, — в блиндаж залез — тут в песке настоящий блиндаж вырыт.

— «Блиндаж, блиндаж»! — заворчал Метелицын. — Ты прыгай скорей в шлюпку: нам спешить надо.

Тропиночкин покорно забрался в шлюпку — её Метелицын подвёл к самому берегу — и пристроился вместе с Дусей на корме.

— Ровнее сидите, — сказал им Метелицын, — а то опрокинемся.

Он развернул шлюпку и повёл её обратно. Опять несколько раз ударил и прокатился по воде громовой раскат.

Как только они отошли от острова, ветер подул навстречу с такой силой, что шлюпка почти не двигалась вперёд. Несмотря на все усилия Метелицына, её начало сносить. Порывы ветра срывали с вёсел струи воды и обдавали Дусю и Тропиночкина холодными брызгами.

В белёсой мгле над озером то и дело вспыхивали зигзаги молний. Хлынул дождь, поверхность воды сделалась пятнистой. Ветер налетал теперь вихрями и гнал шлюпку боком. С трудом удалось Метелицыну поставить её по ветру. Ветер поволок её по воде наискосок к берегу, в сторону от пирса. Теперь все усилия Метелицына сводились к тому, чтобы шлюпку не опрокинуло. Он яростно работал вёслами. При вспышках молнии лицо его казалось бледным, напряжённым, решительная складка выступила на лбу.

Он приказал им сесть на дно лодки и держаться за банку.

Хорошо, что Дуся уже знал, что банка — это скамья. Он уцепился за неё обеими руками и прижался к Тропиночкину, тоже мокрому до нитки. Были минуты, когда Дусе казалось, что Метелицын вот-вот выбьется из сил и тогда их шлюпку опрокинет.

Но Метелицын был неутомим. Только раз ему не удалось вовремя поставить шлюпку поперёк волны, и вода хлестнула через борт и залила днище. Дуся привстал было, но Метелицын грозно крикнул: «Сесть!» И им снова пришлось покориться.

Наконец шлюпка прошуршала днищем по песку и остановилась, ткнувшись носом в край берега.

— Ну, ваше счастье, что не опрокинуло, — сказал Метелицын. — Выбирайтесь поскорее да идите к себе.