Морская прогулка

Затем вся команда по очереди пожелала ему удачи, а Макс, самый экспансивный из всех, обнял его и сказал, что он великолепный парень, настоящий товарищ, и все вокруг ему улыбались очень тепло и сердечно. Жос и рыжий матрос отпускали шуточки, а Сантелли поклялся, что они достойным образом отпразднуют свой успех, и пообещал приготовить необыкновенный буйабес по своему рецепту. Даррас сам проводил Жоржа на корабль, и не только чтобы помочь ему перенести весь багаж — он хотел проверить, как тот усвоил его инструкции. Палуба вся была мокрая, какие-то неподвижные призраки вырисовывались между подъемными кранами и лебедками.

— Послушайте, Море. Я думаю, и я, и команда, мы вначале не совсем правильно отнеслись к вам.

— Такие недоразумения вещь довольно частая.

— Пусть так. И все-таки я хочу сказать: все мы, еще до того, как вы вызвались остаться на корабле, признали в вас товарища.

— Я прекрасно это заметил, капитан.

Они стояли друг против друга, одни на этой палубе (Жорж в накинутой на плечи полотняной куртке), им предстояло расстаться, и потому эти последние минуты исполнены были особого волнения, глубокие истоки которого были понятны Жоржу.

Даррас медленно направился к трапу. Старательно поправил фуражку, и вышитый золотом якорь сверкнул на мгновение, когда он оглянулся.

— Да, еще одно слово: если операция удастся, каждый из вас будет волен сделать со своими деньгами все, что ему заблагорассудится. Но есть у меня одна давняя идея…

— Какая идея?

— Создать маленькую верфь на кооперативных началах. Только текущий и капитальный ремонт яхт… Но мы еще успеем вернуться к этому разговору.

Он протянул ему руку, снова поправил фуражку и добавил:

— Мы возвратимся около полуночи. Будьте начеку!

Жорж помог ему опустить трап, чтобы сойти на яхту. Все лица внизу были обращены к ним.

Даррас сразу же приказал запустить моторы, затем дал сиреной несколько коротких прощальных сигналов, а Герда и вся команда, за исключением Ранджоне, находившегося в машинном отделении, махали ему руками. Одна Мари-Луиза так и не встала со своего кресла, и глаза ее по-прежнему были скрыты темными очками. Чтобы ответить на их приветствия, Жорж пустил в ход свою ручную сирену, но туман с невероятной быстротой поглотил «Сен-Флоран», и вокруг воцарилась непроницаемая, как над снежными просторами, тишина. Жорж — стрелки его часов показывали три — закурил сигарету и несколько секунд задумчиво оглядывал свои владения.

9

Сперва он принялся чинить заслонку наполовину сорванного с вантов сигнального фонаря на правом борту, доски которого расшатало взрывом. Следуя наставлениям Дарраса, он через определенные промежутки давал предупредительные сигналы сиреной, но мглистое покрывало глушило их. Временами Жорж настороженно вслушивался в тишину. Никакого отклика. Безжизненная планета, жертва геологической катастрофы, вся затопленная водой, с ушедшими на дно континентами, окруженная плотным слоем испарений! Его охватила бесконечная грусть, но он пытался преодолеть ее, весь отдаваясь работе. Он любил физический труд, знал, что в руках у него всякая работа спорится. Но думал он о другом. «Анастасис» — это значит обновление, воскрешение! «Забавно! Ведь оказался я здесь только из-за упрямства Жоннара, из-за того, что он слишком высокого мнения о себе!» Жорж не мог простить ему даже не его дерзкие выходки, а полную отгороженность от надежд, желаний, стремлений других людей!

Следуя опять же наставлениям Дарраса, он начал обходить каюты, чтобы собрать личные вещи команды. В каюте капитана он увидел итальянский иллюстрированный журнал: «Un documento sconvolgente: Il diario segreto die piloti di Hiroshima» [7].