Морпехи против «белых волков» Гитлера

Стволы четырех 88-миллиметровок развернулись в сторону каменистых холмов. Взрывы крошили каменистые гребни, некоторые шли с завышением, взрываясь в низине.

– Шрапнель! — скомандовал командир батареи.

Устаревшая шрапнель, которая выкашивала в Первую мировую войну всех подряд — немцев, русских, англичан, — и на этот раз показала свою эффективность.

Десантник, менявший очередной диск ручного пулемета, вскрикнул, получив две шрапнельные пули в спину.

Миномет продолжал сыпать мины, выбирая новые цели. Расчет не заметил, как на высоте полусотни метров вспухло ватное облако разрыва. Двое минометчиков были тяжело ранены, третий продолжал вести огонь, выбрав целью два стоявших рядом «Юнкерса-88».

Сразу несколько взрывов на разной высоте добили минометный расчет. Не помог узкий окоп и каменный гребень. Пучок шрапнели шел сверху, изрешетив тела.

Саня Кучеренко уже расстрелял все диски. Ствол «Дегтярева» раскалился, Саня осторожно поливал его водой из фляжки. Помощник торопливо набивал диск, поминутно глядя вверх. Он тоже услышал непонятный гул и, привстав, увидел высоко в небе тройки бомбардировщиков.

– Саня, наши идут!

Шрапнель рванула немного в стороне, пули хлестнули по траве, выбили крошки камня. Саня выронил флягу, изогнулся всем телом и удивленно уставился на помощника. Шрапнельная пуля угодила ему в затылок и, пробив голову навылет, вышла изо рта.

Помощник, продолжая сжимать диск, испуганно попятился прочь. Ему повезло. Густой пучок шрапнели осыпал все вокруг, убил наповал Саню Кучеренко, расщепил приклад пулемета, но не задел помощника. Даже диск в его собственных руках пробило насквозь, разбросав патроны.

Комиссар Слобода, который руководил ведением огня и сам стрелял из ручного пулемета, кричал уцелевшим бойцам:

– Отходим. Раненых брать с собой.

Пригнувшись, обежал позицию, остановился возле тела Сани Кучеренко. Некому будет теперь спеть про ямщика и скалистые горы. Второй номер, словно оправдываясь, торопливо рассказывал:

– Я никуда не убегал, честное слово. Шрапнель как шарахнет, Саньку вот наповал, а меня не задело.

– Все, уходи, — перебил его Слобода. — Автомат не забудь. Мы свое дело сделали, остальное авиация довершит.

Поднялся Андрей Ступников, раненный в шею. Кое-как наложенная повязка пропиталась кровью. Усман Салиев тоже уцелел.

– Там внизу Славка Фатеев с помощниками остался, — сказал он. — Надо сбегать посмотреть.

– Живее. Туда и обратно. Возьми с собой еще кого-нибудь. Вдруг раненых придется выносить.

Редкая цепочка потянулась в ущелье. Комиссар нырнул в окоп минометчиков. Убедился, что живых здесь нет. Оставалось штук двадцать мин. Николай торопливо опускал их в ствол миномета. Где-то высоко над головой грохнул одинокий шрапнельный разрыв. Обожгло правую ладонь. Шрапнельная пуля пробила ее навылет, из раны торчала перебитая мелкая кость.

Морщась от боли, Николай замотал ладонь заранее приготовленным бинтом. Как знал, что непременно зацепит. Зубами выдернул кольцо «лимонки» и опустил ее в минометный ствол. Едва успел откатиться за камень. Взрыв взметнул вверх язык пламени, ствол у основания раздуло.

Фатеев шел сам, Юркевича поддерживал Салиев. И Славку, и Пашу Юркевича словно протащили через густую колючую проволоку. Маскхалаты сплошь изодраны, лица и кисти рук в крови и мелких ранах.

Торопясь, уходили все дальше. Фатеев с укором выговаривал Слободе:

– Мог бы и раньше предупредить, что авианалет планируется.

– А если бы к фрицам в плен попал? Думаешь, они языки развязать не сумели бы?

На этот раз самолетов было более сорока. Первыми сбросили тяжелые полутонные бомбы дальние бомбардировщики Ил-4. Осколки разлетались на сотни метров, дырявя «Юнкерсы», разламывая крылья, выводя из строя двигатели.

Фугасы, сброшенные с высоты трех километров, выворачивали бетонные плиты. Огромные воронки дымились по всему взлетному полю. Второй ангар разнесло прямым попаданием. Искореженные листы алюминия сложились в плоскую кучу, откуда, как памятник, торчали кусок фюзеляжа и хвостовая часть нового торпедоносца.

Огонь вражеских зениток был по-прежнему сильным. Тяжелый снаряд разнес многотонный бомбардировщик на куски, второй Ил-4 продолжал полет на одном двигателе, быстро теряя высоту. Два человека из экипажа выбросились с парашютами. Двое других, видимо, погибли и рухнули вниз вместе с обломками самолета.

Бомбардировщики Пе-2, пикируя, сбрасывали более мелкие бомбы. Удары наносились довольно точные. По периметру летного поля на своих стоянках горели не меньше десятка «Юнкерсов-88». Другие получили сильные повреждения, стояли с пробитыми фюзеляжами, кабинами, смятыми крыльями.

Огромный «Дорнье-217» из вновь прибывшей эскадрильи завалился набок, одно крыло переломилось у основания. Рядом с его соседом взорвалась осколочная «пятидесятка». Взрыватели этих пятидесятикилограммовых бомб срабатывали, едва касаясь земли, почти не оставляя воронок.