Морпехи против «белых волков» Гитлера

Пришел успокоить, выразить соболезнование… и попрощаться. С такого задания живыми вернуться — пятьдесят на пятьдесят. Но получилось все по-дурацки. Слава сообщил ей, что идет в тыл, задание сложное, вот, решил попрощаться на всякий случай. Катя была заплакана, видно, крепко переживала за своего лейтенанта.

– До свидания, Слава, — рассеянно сказала она и вдруг всхлипнула. — Удачи тебе.

– Не расстраивайся, выживет твой Кавалерист.

Фамилия лейтенанта была Уланов, а кличку он имел Кавалерист, которая ему очень не нравилась. Не понравился небрежный тон Фатеева и Кате.

– Пошел к черту! У человека врачи заражение крови подозревают, а ты со своими дурацкими подковырками.

– Я ничего… от души.

– Ладно, иди. Мне некогда.

И поднялась по ступенькам в штаб.

До линии фронта довезли на грузовике. Усман Салиев, разведчик опытный, коренастый, очень сильный физически, в момент скрутит любого здоровяка. Метает нож с такой точностью, что на десяток шагов попадает в центр мишени, а нож вонзается в древесину сантиметра на четыре. Человеческое тело мягче. Тяжелый самодельный нож пробьет его до рукоятки.

На Салиева Слава надеялся, как на себя. Третьим лучше всего был бы Парфенов Антон. Но Антон командир взвода, и Маркин не разрешил оставлять взвод без руководителя.

В разведгруппу включили Саню Кучеренко. Парень старательный, меткий стрелок, имеет спортивный разряд по пятиборью. Карабкаться придется по горам, хорошая подготовка пригодится. Кроме того, он ходил в одну школу с детьми немецких колонистов и неплохо знает разговорный язык. Это главная причина, почему его включили в тройку разведчиков.

Командир отряда Саню отпускать не хотел. Кучеренко лучший баянист, поет так, что заслушаешься. Когда к Маркину приходят гости, он частенько вызывает Саню, чтобы послушать «Ямщика», «Прощайте, скалистые горы» и прочие хорошие песни.

С таких посиделок Саня возвращается с запашком, усталый. Фатеев и Парфенов выговаривают ему: «Ты музыкант или разведчик»?

– Ну, как Маркину откажешь? — оправдывается Кучеренко.

– В следующий раз скажи, что баян сломался.

– Поверит он, дожидайся!

Саперы провели группу через линию фронта. Это не самое трудное. На северных скалах, возле 70-й параллели, сплошной линии обороны нет. Зато хватает мин и с нашей, и с немецкой стороны.

– Ну, все, дальше безопасно, — напутствует их сапер. — По крайней мере, мин нет. Ну, а насчет остального вас учить не надо.

Три человека осторожно двинулись в ночь. Хоть и удлинившуюся в конце лета, но еще короткую. Миновали немецкую гаубичную батарею, часовой в плаще маячил возле дальнего орудия. Пронесло.

Затем вышли на дорогу и поторопились уйти в сторону. Навстречу с включенными подфарниками двигался грузовик. Кое-как перевалили через хребет. На востоке поднималось огромное оранжевое солнце, освещая горные хребты, отдельные холмы, низины. Сосны и ели вырастали порой до полутора десятков метров, молодые деревца росли кучно, здесь можно было укрыться.

Северная береза, больше похожая на кустарник, сплеталась ветвями. Такие места приходилось обходить. На горизонте блеснула водная гладь большого извилистого озера Тулома. Пустынные каменистые берега, одинокая рыбачья лодка на горизонте.

Остановились возле озера, перекусили и легли поспать. Один из троих постоянно наблюдал за берегами. За несколько часов прошел лишь патрульный катер с пулеметом на носу. С берега ловили рыбу мальчишки. Клевало, видимо, плохо, и они вскоре ушли.

Весь день двигались вдоль берега озера, затем вышли к горному хребту. Кое-как карабкались по склонам. Уже в сумерках, ориентируясь по карте, вышли к аэродрому. Над головой с ревом прошла пара «Юнкерсов-88». Возвращаются с бомбежек.

Уткнулись носом в траву, а когда попытались встать, едва не прозевали третий бомбардировщик. Он шел совсем низко, за левым мотором тянулась дымная полоса. На крыльях и фюзеляже отчетливо виднелись пробоины. Его сопровождал истребитель «Фокке-Вульф». Оба самолета прошли совсем рядом, но, кажется, разведчиков не заметили.

– Вот так можно вляпаться, — поднимаясь, сказал Фатеев. — Бомберу, конечно, не до нас, а у «фоккера» две пушки и два пулемета. Срезал бы нас с одного захода.

Отыскали место для ночевки, перекусили тушенкой с сухарями, запивая ужин водой из ручья, и, тесно прижавшись друг к другу, заснули.

В течение следующего дня наблюдали за аэродромом. Там шла оживленная суета. Взлетали и садились самолеты, в основном двухмоторные «Юнкерсы-88». Нанесли на карту схему зенитной обороны.

Три батареи тяжелых 88-миллиметровых орудий, батарея 37-миллиметровок. Счетверенные автоматы калибра 20 миллиметров подсчитать не удалось, они были хорошо замаскированы.

– Самое малое — штуки четыре, — определил Фатеев. — Сволочные пушки. Скорострельность пять выстрелов в секунду, помножь на четыре ствола, получится двадцать снарядов в секунду. Наши самолеты на высоте двух километров достают, а пикировщикам вообще житья от них нет. Пока нырнет в пике да вынырнет, десяток пробоин на себе несет.