Морпехи против «белых волков» Гитлера

Матросы десантировались с рыбачьих баркасов и шлюпок. Прибрежная вода кипела от многочисленных разрывов. У шлюпки, шедшей впереди, разлетелась корма. Она погружалась носом вверх уже пустая, уцелевшие моряки пытались добраться до берега вплавь.

Немцы основательно приготовились к отражению десанта, видимо имея сведения разведки. Один из сторожевых кораблей налетел на мину и начал заваливаться на борт. С грохотом сорвалась и рухнула в воду башня с носовым орудием, добивая барахтающихся в воде людей.

Фатеев уже видел, как тонут корабли. Тягостное и грустное зрелище. Из люков, иллюминаторов пытались вылезти запертые в трюмах сторожевика люди. Некоторые карабкались по палубе, подальше от подступавшей воды. Трое-четверо, порешительнее, нырнули с поднявшегося борта, но смелость их не спасла. Судно перевернулось и пошло ко дну, увлекая в бурлящий водоворот всех, кто оказался поблизости.

Второй сторожевик не решился идти на мины, людей перебрасывали на шлюпках под сильным огнем. Рыбацкие шхуны и баркасы бесстрашно летели на мель, попадая под разрывы мин и снарядов. Но уцелевшие моряки уже оказались на берегу.

Морская пехота везде дралась смело, за что и получила от немцев прозвище Черная Смерть, так как шли в атаку в черной морской форме, с расстегнутым воротом, чтобы виднелась тельняшка.

Впереди основных укреплений, в каменных норах-окопах, находилось боевое охранение. Огонь оказался настолько плотным, что передние ряды морских пехотинцев успели сделать лишь несколько шагов. Уцелевшие, на минуту замедлив атаку, кидали снизу вверх гранаты, затем дружно, не останавливаясь, ворвались в первую линию. Действовали в основном прикладами и саперными лопатками.

В узкой каменной траншее с укрытиями от мин почти целиком полег немецкий взвод боевого охранения. Убежать сумели немногие. Из глубины обороны из каменных щелей, дзотов берег простегивали пулеметы. Уцелевший сторожевик гасил их огнем орудий, и роты все глубже проникали на берег.

Но обстановка снова изменилась. Не появилось обещанное авиационное прикрытие, зато налетели вперемежку штук семь немецких истребителей и штурмовиков.

«Юнкерс-87», спикировав на сторожевой корабль, вложил тяжелую бомбу под корму и повредил винты, судно замедлило ход. Второй штурмовик налетел на зенитный снаряд и развалился в воздухе. Но и первой бомбы хватило не только замедлить ход, но и пробить днище. Сторожевик кренился на левый борт.

Кинувшиеся добивать его два «Фокке-Вульфа» были обстреляны с такой злостью, что сбросили свои стокилограммовки с недолетом и свечкой взвились в небо. Поддержка с воздуха решила многое. Отважный сторожевой корабль хоть и вел непрерывный огонь, но оставаться здесь долго не мог, насосы не справлялись с водой, которая била в трюм.

Ремонтники под огнем наводили пластырь снаружи и изнутри. Те, кто работали снаружи, находились под непрерывным обстрелом и выбывали один за другим из строя.

Замолчала носовая 100-миллиметровка с раскалившимся до малинового жара стволом. Моряки, опустив ствол на горизонтальный уровень, набрасывали мокрые куски брезента, который, шипя, вспыхивал мелкими огоньками или истлевал от жара до черноты.

Взвод, которым руководил Николай Слобода, схватился с немцами на правом фланге. Укрепления, как водится, немцы возвели на совесть. Из бетонного дота вел огонь крупнокалиберный пулемет. Два дзота, сложенные из крепких шпал, приваленных сверху метровым слоем гальки, подметали своими МГ-34 весь правый фланг.

Командир взвода Степан Осокин, с которым Слобода не успел толком познакомиться, лежал на нейтралке вместе с несколькими десантниками. Взвод подпустили поближе и накрыли огнем. Фельдшер Аким Рябков перевязывал раненых, наливая им и себе спирт из литровой фляги. Десантник из новичков матерился, затем умолк, слушая звон летевшей в их сторону мины.

–Щас даст… пропадем, ребята!

–Не каркай.

Мина ударила с перелетом. А Николай Слобода показывал Фатееву тропинку, ведущую в сосняк. Славка понял его с полуслова. По сторонам мины. Там уже лежали с разорванными ногами и промежностями не менее десятка человек. Сюда бросили целую роту, надеясь прорваться с фланга. Здесь она почти целиком и осталась. Влетели сгоряча на минное поле, а когда загремели взрывы и моряки шарахнулись назад, их накрыли из нескольких пулеметов. Большинство раненых уже истекли кровью и замолчали, двое-трое продолжали стонать.

–Помогите, умираю, — собрав последние силы, закричал один из них. — Выручайте, пришлите санитаров.

В его сторону тут же хлестнула пулеметная очередь, а кто-то из десантников невесело заметил:

–Вот и допросился.

–Поле насквозь простреливается, к нему не подойти.

–К вечеру на том свете все и встретимся, — поддержал его другой.

–Через пяток минут начинайте вести огонь, — командовал политрук Слобода. — Чеховских, Фатеев и ты, Коломеец, поползем по траншее.

Собирали гранаты, оставив лишние вещи в окопе. Славка видел, как трясло Коломейца.

–Чего крутишься? — подмигнул ему Чеховских. — Зачем гранаты за пазуху набил? Ползти как будешь?