Морпех-3

Ну, а что до старлея с контрразведчиком? Да просто повезло им оказаться в нужном месте и в нужное время, вот и все! Так что нет тут никаких загадок, исключительно везение. А тот отдельный пункт приказа, который он заставил Левчука процитировать практически дословно? Значит, имеются у командования на этот счет какие-то свои соображения — недаром, секретный пакет аж из самой столицы доставили, сперва самолетом в Геленджик, а уж затем морем — к ним. Мало ли, какие секретные документы Шохин вез в Москву? Вот это — уж точно не его, капитана третьего ранга, дело — своих проблем хватает, особенно сейчас. А на Левчука положиться можно, надежный товарищ, разберется и глупостей не наделает.

Успокоив себя подобными мыслями, Кузьмин снова занялся картой. Согласно полученным указаниям, ему предстояло подобрать наиболее подходящий для прорыва район вражеской обороны и спланировать предстоящую операцию. Поскорее бы что ли Куников с радиоузла вернулся, в одиночку подобные решения не принимаются…

* * *

Если бы сбивший беззащитный транспортник лейтенант Шлоссер, благополучно вернувшийся на свой аэродром, знал, к чему спустя буквально несколько дней приведет его атака, он бы, вполне вероятно, застрелился. Но Герман этого так и не узнал. Доложив Staffelkapitän[14] подробности воздушного боя и отметив на карте места предположительного падения как своих, так и вражеских самолетов, он с аппетитом пообедал, помянул неплохим коньяком погибших в неравной схватке с русскими истребителями камрадов и завалился спать, поскольку на сегодня был освобожден от полетов. Спустя три недели, едва успев занять должность командира эскадрильи взамен погибшего гауптмана Клейна, новоиспеченный обер-лейтенант Шлоссер сгорел вместе со своим самолетом, не успев выброситься с парашютом, где-то приблизительно в тех краях, где совершил вынужденную посадку изрешеченный его пулеметами Ли-2…

Москва, Кремль, 15 февраля 1943 года, 4.35 МСК

— Разрешите, товарищ Сталин? — повинуясь жесту Вождя, народный комиссар внутренних дел, бесшумно притворив за собой тяжелую дубовую створку, преодолел несколько метров ковровой дорожки, остановившись слева от рабочего стола.

— Присаживайся, Лаврентий, чего застыл? — буркнул Иосиф Виссарионович, даже не взглянув на раннего гостя. Вылущив из раскрытой пачки «Герцеговины Флор» новую папиросу, судя по нескольким смятым мундштукам в пепельнице, уже не первую, неторопливо размял, аккуратно набивая чашу трубки табаком. Утрамбовал подушечкой большого пальца. Заметив несколько упавших на зеленое сукно табачных крупинок, недовольно поморщился, сметая их ладонью на пол. — В ногах правды нет, одна усталость.

Усевшийся на свое обычное место Берия терпеливо ждал, зная, что мешать в этот момент никак нельзя. Священный, можно сказать, ритуал, позволяющий подготовиться к предстоящему разговору, выстроив в голове его приблизительную канву. Так что торопить события — себе дороже, лучше обождать, хотя ситуация, откровенно говоря, к излишним задержкам не предрасполагает. Но, как бы там ни было, разговор Сталин должен начать первым, иначе никак. Да, собственно, уже недолго и осталось, поскольку тот, пошуршав спичечным коробком, прикурил, окутавшись клубами ароматного дыма:

— Терпеливый, молодец, — усмехнулся хозяин кабинета. — Но сильно торопишься сегодня, вон, как сел неудобно, не как всегда садился. Ну, верно товарищ Сталин сказал? Торопишься?

— Тороплюсь, товарищ Сталин, — не стал спорить наркомвнудел, мысленно в который уж раз подивившись тому, как Иосиф Виссарионович ухитряется всегда начинать беседу неожиданно для собеседника.

— Говори, зачем товарищу Сталину спать мешаешь? Знаешь же, что я в это время только ложусь, наверняка ведь ответственные товарищи докладывают. Едва закемарил, тут ты звонишь. Что такое случилось-то?

— Разрешите показать? — раскрыв кожаную папку, Лаврентий Павлович вытащил лист бумаги, заполненный текстом едва ли на четверть, положил перед Сталиным. Быстро пробежав скупые машинописные строки, тот хмыкнул и, затянувшись еще раз, пристроил трубку на краю массивной пепельницы:

— Нашлись, значит? Причем, оба? Ты смотри, какие молодцы — и в самолете не разбились, и с партизанами встретились, и даже целую железнодорожную станцию с трофеями и пленными у фашистов отбили! Ай, молодцы! А скажи, Лаврентий, как они вообще так далеко за линией фронта оказались? Случайность? Жаль, карты нет…

Берия снова раскрыл папку, разложив на зеленом сукне карту — народный комиссар слишком хорошо знал Сталина, чтобы не уметь предугадывать его желания. Указал карандашом нужный район: