Мороз по коже

— Что-то тут не сходится, уважаемый Пал Николаич. Ну во-первых, вы могли дать объявление в газете. Я уже ознакомился с егорьевской многотиражкой, десять тысяч Для пятидесятитысячного города — это очень неплохо. Не хотели печатать фотографию трупа, дали бы объявление: «Городской отдел милиции просит известить о приезжих молодых мужчинах, остановившихся у горожан на временное проживание» или что-то в этом роде. И во-вторых, по вашим словам, место убийства журналиста — заросшая крапивой дыра с толстым слоем пыли и при этом никаких следов убийц.

Мухотин мягко улыбнулся.

— Отвечая на ваш первый вопрос, скажу так. Я в этих местах такой же чужак, как и вы. Здесь народом командует подполковник Мягков и мэр Кедров. Они не любят чужих. Мы с вами остановились в одной гостинице, другой здесь нет. Им так удобней наблюдать за приезжими. Если кто-то приютит у себя нелегала, то ему плохо придется. Регистрация обязательна для каждого въезжающего в Егорьевск.

Кто же пойдет на себя доносить? Газета живет на оптимистической ноте. Солнце светит, птички поют, и все вокруг счастливы. Теперь отвечу на второй вопрос.

Труп нашли монахи монастыря. До приезда милиции там все побывали, а я приехал на следующий день. Там словно табун лошадей прогнали. Какие могут быть следы?

— Вы в дом заходили?

— Да, разумеется. На ступенях остались только следы от кроссовок убитого. Убийца туда не заходил. Следы довели нас до четвертого этажа. Наверху четыре квартиры. Дверей нет, перекрытия сломаны, на полу битый кирпич, бревна и всякий хлам, следов не обнаружишь, так что в какую из четырех квартир он заходил, сказать не могу. Осмотр ничего не дал. Местные власти хотят избежать скандала. И я думаю, у них это получится.

В гостиницу они вернулись вместе. Метелкину удалось узнать у следователя точный адрес места происшествия. Он взял с собой рюкзак, положил в него фототехнику и уехал.

Город был небольшим. Минут за сорок можно пройти пешком с южной окраины до северной. Метелкин отправился на запад. И только после того, как дома на окраине превратились в спичечные коробки, он остановился на шоссе и поймал попутку до Кинской пустоши.

На полях колосилась пшеница, современные фермы со стеклянными теплицами, птицефермы, консервные заводы, скотобойни, конные хозяйства — это далеко не весь перечень указателей, которые встречались на пути.

— А говорят, что Россия в нищете живет! — удивился Метелкин. — Да тут раздолье.

— Это только тут, — усмехнулся шофер, — благодаря монахам. А чуть дальше, кроме ржавого железа и сорняков, на полях ничего не встретишь.

— Так всю Россию надо заселить монахами.

— Может, и надо. Тут в начале девяностых с великой перестройкой люди с голода пухли. Колхозы разорялись, хозяйства разваливались. Потом умные люди восстановили заброшенный монастырь, освятили, и монахи образумили народ.

Забрали все земли под себя, а бывших колхозников работать заставили. Разбили их на общины и взялись за дело. Через два года эти места стали неузнаваемы. А теперь под монастырем вся западная часть пригорода лежит. Они и город кормят, большая часть магазинов им принадлежит, а также шесть рынков. Открыли фабрики, людей работой обеспечили, жалованье приличное платят. Вот вам и монахи.

— Молодцы! Вот у кого нашим министрам и бизнесменам учиться надо.

— Говорят, им молитвы помогают. Тут теперь все верующими стали. На церковные праздники народ из города пешком к монастырю идет, прямо паломничество какое-то. Сам старец в праздники проповеди читает.

— Какой старец?

— Настоятель монастыря святейший игумен Пафнутий. Ему уж под девяносто, а он все еще посох в руках держит. Святой человек.

О монастырях Метелкин ничего не знал и не интересовался ими. А материал мог бы получиться любопытным. Стоит взять на заметку. Его высадили на перекрестке, он поблагодарил разговорчивого шофера и дальше пошел пешком.

Монастырь стоял по правой стороне открытого поля. Высоченные белые стены скрывали за собой всех, кто там обитал, и видны были только купола храмов, колоколен и часовен, а также макушки деревьев. Несколько наружных строений находились по левую сторону. Похоже, там когда-то стояла воинская часть, а теперь от нее остались только развалины.

Метелкин решил срезать путь и, сойдя с пыльной дороги, пошел через пшеничное поле. Некоторые колосья достигали его живота, и он уже пожалел, что свернул с гладкой почвы на рыхлую с густой порослью. Однако и здесь было обо что споткнуться. Он даже вздрогнул от неожиданности.

В зарослях лежали двое. Одна женщина в длинном черном платье, а вторая в коротком цветастом. То ли они боролись, то ли обнимались, сразу не поймешь.

Метелкин вздрогнул и застыл на месте. Девчонка в цветастом вскрикнула, а та, что в черном, оглянулась. Судя по козлиной бородке и усам, пришлось усомниться, что перед ним женщина. Правда, волосы лежали на плечах. А когда красотка с бородой заговорила, то все сомнения рассеялись. Голосок у нее был ниже, чем у некоторых мужчин.

— Ну чего уставился? Тебе дороги мало? Проваливай.