Море волнуется — раз

Некоторое время говорили о том, где бы достать нормальное оборудование. И на какие шиши. Это только в газетах захлебываются слезами восторга, сообщая, что у нашего МЧС отличное снабжение и по первому же требованию к месту происшествия прибывает любая техника. Ну да, прибывает. Вопрос — когда. И сколько. А уж про раздолбанную дядижорину газель стыдно и говорить. За базой, правда, числилась парочка вертолетов, но кто сказал, что на них нужно летать исключительно в профессиональных целях?! А если начальству тещу приспичит встречать с Кипра? А если детки покататься хотят? Не станешь же в такой мелочи отказывать!

Артем нахмурился, осознав, что съехал мыслями в самый настоящий кювет. Теперь выбираться, а завяз-то по уши в привычных и бессмысленных «кто виноват?» и «что делать?»

Он разозлился окончательно, когда на очередном вираже дядя Жора едва удержал свою развалюху.

— Так мне толком кто-нибудь доложит, в чем дело? Что там за хрень приключилась?

— Завалы, товарищ майор! У самой железной дороги.

— С какой радости? — Артем потряс головой. — В смысле, причины установили?

Лысый — Матвей Суздальцев носил это прозвище «от обратного», благодаря своим длинным космищам и огромной курчавой бороде, — обстоятельно пояснил, что причины как раз сейчас выясняет местное начальство вкупе с людьми из Министерства путей сообщения. И представители СМИ уже там.

— Вот только СМИ нам и не хватало! — закатил глаза Артем. — Там же вроде деревушка махонькая совсем, откуда вороны-то слетелись? Или теперь в каждой дыре сидит осведомитель с сотовым телефоном?

— Да леший с ними, Темыч! Какие тебе еще причины нужны? Ты вчера где был-то? Шторм не видал, что ли? Небось, подмыло берег, вот и всех делов! А журналюги, может, случайно рядом оказались… Чего ты так возбудился?

Возбудился он! А потому что работать не дадут! Заснимут их героические будни на пленку, комментариев потребуют, в зону полезут, как пить дать! Не работа будет, а сплошное единоборство с писаками!

— А пути-то целы? — спросил он. Ребята вяло пожали плечами.

Ясно. Как обычно, никто ничего не знает!

Он вдруг понял, что злится как-то ненатурально, будто бы специально себя подзуживая. Что за новости еще? Стареет никак? Вроде рано.

Артем громко хохотнул, и ребята глянули на него с подозрением. Сдает майор. То орет не по делу — сроду за ним такого не водилось! — то смеется сам по себе, отдельно от народа.

— Анекдот, что ль, вспомнил? — обернулся дядя Жора.

На повороте машину занесло, и со всех сторон лениво матюгнулись.

— Ты за дорогой, гляди, а? — попросил Басманов. — Пожить еще хочется.

— Брось, Лешка, разве то жизнь? — подкольнул кто-то.

— Так шо? Буде анекдот-то? — нетерпеливо поерзал капитан Пригодько.

Артем от роли клоуна отказался, Ника тоже смешить народ не желала, и анекдоты пришлось травить в порядке очереди, все больше о себе любимых, цинично издеваясь над собственной работой.

До деревеньки, где железнодорожная насыпь полетела к чертям собачьим, от Сочи была сотня километров. Большей частью серпантином. Никому и в голову не приходило любоваться местными красотами, и в окно никто не глядел.

А там, за окном, было море, бескрайний простор дрожал в мареве южного дня. И в спокойной полудреме щурилось солнце, и ничто не напоминало о вчерашней буре, только мрачно глядели горы из-под нависших зеленых бровей плюща. Барбарисовые одежды свисали лохмотьями с каменных торсов, выгнутых горделиво и угрожающе.

— Что ты, дядя Жора, кондиционер никак не поставишь? — привычно пошутил кто-то.

— Да все премии жду, — откликнулся водитель, лихо подрезая какого-то чайника, едва плетущегося по серпантину.

— Ну, жди, жди, — закивали согласно, — авось дождешься.

— Темыч, — пихнул в бок Лешка, — а почему мы на твоей «Афоне» не ездим? И то быстрей вышло бы!

Майор насупился и с притворной обидой пояснил, что Афоня — святое, так что руки прочь! Он же вот не предлагает мерина Лешкиного в телегу запрячь.

— Понтя у меня слабенький, — тотчас отреагировал Басманов, испугавшись за любимого коня, — ему в телегу никак нельзя!

— А моя Афоня вообще девушка нервная, исключительно в мирных целях работает!

— А мы что? — удивился Лысый. — Бандиты, что ли? Или на войне?

— То-то и оно, что на войне! — глубокомысленно изрек дядя Жора, потрясая над головой обеими кулаками и пугая встречных водителей до полусмерти. — Война со стихией еще страшней, чем с людьми! С людьми-то ведь договориться можно!

Иногда он ударялся в философию и по-детски обижался, если замечал, что мужики едва сдерживают смех.

— Че гогочете, балбесы? Вам бы все водку жрать да перед телевизором валяться, а о душе кто будет думать?

Насчет души никто высказываться не желал, но упоминание о войне вызвало раздражение — в команде Артема были люди, прошедшие горячие точки.

— Ну ты, блин, оптимист, дядя Жор, — зло сплюнул Лысый, — где видал, чтоб люди договаривались-то, а? Подскажи местечко!

— Все равно, — упрямился тот, — вам трудней, чем на передовой!